У омута

Исаак Левитан

У омута. 1892

Холст, масло. 150 × 209 см

Государственная Третьяковская галерея, Москва

(инв. 1484)

Медиафайлы на Викискладе

«У о́мута» — пейзаж русского художника Исаака Левитана (1860—1900), оконченный в 1892 году. Хранится в Государственной Третьяковской галерее в Москве (инв. 1484). Размер — 150 × 209 см^[1] (по другим данным, 151,5 × 212 см^[2]). На переднем плане полотна изображены мостки, переходящие в брёвна плотины, справа от которой находится омут. На другой стороне реки продолжается узкая тропинка, которая, огибая прибрежные кусты, ведёт в сторону тёмного сумеречного леса^[3][4].

Левитан начал работу над картиной в 1891 году в Тверской губернии, используя в качестве натуры пейзаж у реки Тьмы в окрестностях села Берново. Зимой 1891/1892 года художник продолжил работу над картиной в Москве, а в феврале 1892 года она была представлена на 20-й выставке Товарищества передвижных художественных выставок («передвижников»), открывшейся в Санкт-Петербурге. Прямо с выставки полотно было приобретено у автора Павлом Третьяковым, по согласованию с которым Левитан позднее доработал изображение водной поверхности, используя этюды, написанные им летом 1892 года во Владимирской губернии^[5][6].

Картина «У омута» является одним из трёх самых больших по размеру произведений художника — наряду с полотнами «Над вечным покоем» (1894) и «Озеро» (1899—1900)^[7][8]. Вместе с двумя другими произведениями первой половины 1890-х годов — «Над вечным покоем» и «Владимиркой» (1892) — картину «У омута» иногда объединяют в так называемую «мрачную» или «драматическую» трилогию Левитана^[9][10].

Искусствовед Алексей Фёдоров-Давыдов считал произведение «У омута» «первым опытом на пути создания национального образа в пейзаже»^[11][12] и называл его «одним из выдающихся полотен в передвижнической пейзажной живописи», в то же время отмечая, что эта картина «не является бесспорной удачей» Левитана^[13]. Искусствовед Григорий Стернин писал, что размер полотна и «несколько драматизированная характеристика предметно-цветовой среды» свидетельствуют о том, что одной из целей автора было «создание эпического зрелища, не лишённого элементов сказочной театрализации»^[14].

Картина «У омута» была задумана и начата в 1891 году, когда Исаак Левитан жил в деревне Затишье Старицкого уезда Тверской губернии^[11][15][16] (ныне на территории Старицкого района Тверской области^[17]). Его сопровождала художница Софья Кувшинникова, а пригласила их провести летнее время в тверских краях Лика Мизинова, которую Левитан хорошо знал как близкую подругу Марии Павловны, сестры Антона Павловича Чехова^[18].

Левитан и Кувшинникова прибыли в те края в мае^[19]. В письме к Антону Чехову от 29 мая 1891 года^{[K 1]} художник писал: «Пишу тебе из того очарователь[ного] уголка земли, где всё, начиная с воздуха и кончая, прости господи, последней что ни на есть букашкой на земле, проникнуто ею, ею — божественной Ликой!»^[20] В том же письме Левитан сообщал, что поселился вблизи усадьбы Николая Павловича Панафидина (дяди Лики Мизиновой), и писал, что выбрал место не вполне удачно: «В первый мой приезд сюда мне всё показалось здесь очень милым, а теперь совершенно обратное, хожу и удивляюсь, как могло мне всё это понравиться»^[21]. В июне настроение у Левитана улучшилось, и он написал Чехову: «С переменой погоды стало здесь интересней, явились довольно интересн[ые] мотивы»^[22].

Недалеко от Затишья, в селе Берново, у реки Тьмы было расположено имение Анны Николаевны Вульф^[11], которая унаследовала его от своего отца, Николая Ивановича Вульфа, скончавшегося в 1889 году^[23]. Левитану понравился пейзаж омута у старой развалившейся мельницы, и он начал делать карандашный набросок. Увидев, что́ он рисует, хозяйка имения рассказала ему предание, которое якобы вдохновило Александра Сергеевича Пушкина на написание драмы «Русалка»^[11].

История была связана с временами, когда владельцем Бернова был дед Анны Николаевны, Иван Иванович Вульф. Описания этого предания у разных авторов несколько отличаются друг от друга. По одному источнику, Иван Иванович, несмотря на то, что был женат и имел пятерых детей, отбирал себе для развлечений крепостных девушек. В одну из молодых крестьянок, которую перед этим присмотрел себе барин, влюбился его слуга-камердинер и обручился с ней. Когда Иван Иванович про это узнал, он разгневался и повелел отдать своего слугу в рекруты. Зная, что после этого ничто не спасёт её от барских домогательств, девушка утопилась в омуте^[18]. В другом варианте слуга был не камердинером, а конюхом, а девушку звали Наташей, и была она дочкой мельника. Молодые люди полюбили друг друга, и Наташа ждала ребёнка. Когда слух об этой тайной любви дошёл до барина, конюх был высечен до полусмерти и затем отдан в солдаты, а его любимая с горя утопилась^[24].

Левитана рассказ Анны Николаевны Вульф очень взволновал. С чувством тревоги он ходил у плотины, возвратился туда же и на следующий день. Постепенно он пришёл к мысли о том, чтобы написать картину^[15]. Софья Кувшинникова вспоминала: «Сделав маленький набросок, Левитан решил писать большой этюд с натуры, и целую неделю по утрам мы усаживались в тележку — Левитан на ко́злы, я на заднее сиденье — и везли этюд, точно икону, на мельницу, а потом так же обратно. Затем с моим отъездом в Москву Панафидины предложили Левитану перебраться к ним, в Покровское, и тут в отведённом ему под мастерскую большом зале он написал свою картину»^[25][26].

Действительно, после того как в августе Кувшинникова уехала в Москву, Левитан перебрался в Курово-Покровское — в имение, владельцами которого были Николай Павлович Панафидин и его жена Серафима Александровна^[11][18]. Главный дом имения изображён на этюде Софьи Кувшинниковой «Дом в Курово-Покровском» (1891), хранящемся в Тверской областной картинной галерее^[27][28]. Для работы хозяева предоставили Левитану просторную столовую с пятью окнами^[28]. Кувшинникова так описывала пребывание художника в имении Панафидиных: «За Левитаном ухаживал и заботился весь дом, куда съезжалось более двадцати человек родни. Все располагали своё время соответственно занятиям Левитана»^[29][30]. В благодарность за гостеприимство той же осенью Левитан написал портрет Николая Панафидина^[31] (ныне в Тверской областной картинной галерее^[32]), на котором изобразил хозяина дома сидящим в кресле^[31]. Исследователи творчества Левитана полагают, что в имении Панафидиных художник писал один из этюдов к картине «У омута», а основное полотно создавалось им зимой 1891/1892 года в Москве^[26][33].

В начале 1892 года картина «У омута» была закончена. Она экспонировалась на 20-й выставке Товарищества передвижных художественных выставок («передвижников»)^[5][34], открывшейся 23 февраля 1892 года в Санкт-Петербурге, а в апреле того же года переехавшей в Москву. Петербургская часть выставки проходила в здании Императорской Санкт-Петербургской академии наук, а московская — в помещении Московского училища живописи, ваяния и зодчества^[35]. На выставке были представлены и другие произведения Левитана — «Октябрь» (1891, ныне в Самарском областном художественном музее), а также «Осень» и «Лето» (местонахождение неизвестно)^[34]. Тем не менее «главной и наиболее значительной» из экспонированных Левитаном на этой выставке работ была картина «У омута»^[36]. Полотно сразу же привлекло к себе внимание. Художник-пейзажист Александр Киселёв в письме к живописцу Григорию Ярцеву сообщал, что «Левитан просто чудо как силён в новой картине „Омут“»^[37]. С другой стороны, Илья Репин писал Павлу Третьякову, что «Левитана большая вещь» ему не понравилась — «для своего размера совсем не сделана», «общее недурно и только»^[38][39].

В московской и петербургской прессе появился ряд публикаций, где обсуждалась картина «У омута». В целом отзывов было значительно меньше, чем по поводу «Тихой обители», экспонировавшейся годом раньше (на 19-й передвижной выставке), и общий тон комментариев был сдержаннее, причём среди них встречались и вовсе неодобрительные^[40][41]. Анонимный автор статьи «Выставка картин передвижников», опубликованной в «Петербургской газете» (№ 53 от 24 февраля 1892 года), обсуждая «очень сильную вещь» кисти Исаака Левитана «У омута», писал, что полотно, изображающее взятую прямо с натуры «разорённую мельницу в лесистой местности», «на известном расстоянии <…> положительно увлекает зрителя своей правдивостью». В газете «Московские ведомости» (№ 105 от 17 апреля 1892 года) историк и публицист Владимир Грингмут отмечал, что в техническом отношении картина «У омута» выглядит несколько лучше других представленных на выставке произведений Левитана, поскольку «брёвна и вода очень натуральны, но зелень на заднем плане не написана, а намалёвана». В статье, напечатанной в газете «Новости дня» (№ 3187 от 8 мая 1892 года), писатель и критик Николай Александров писал, что картина «У омута» представляет собой «чисто профессорское произведение» — по его мнению, «она широко, свободно написана; она полна гармонии в тонах; но она не трогает зрителя; она, точно этюд, даёт только намёк на мотив, но не действует на нашу душу захватывающе неотразимо, как действует сама природа и как обязательно должно действовать художественное творчество»^[42].

В том же 1892 году, прямо с выставки, картина была приобретена у автора Павлом Третьяковым^[5] за три тысячи рублей^[43]. Вскоре после этого Павел Михайлович попросил художника поработать над изображением воды на переднем плане — возможно, что одной из причин послужил не вполне положительный отзыв Репина^[44]. В письме к Третьякову от 13 мая 1892 года Левитан сообщал: «Не подумайте, что я забыл Вашу просьбу и моё собственное сознание исправить воду в моём „У омута“. Я не решался переписывать его до той поры, пока не проверю этот мотив с натурою. Теперь напишу несколько мотивов воды и в конце мая приеду в Москву и начну переделывать картину»^[45][46].

Искусствовед Алексей Фёдоров-Давыдов высказывал предположение, что именно при этой переделке картины Левитан датировал её 1892 годом, поскольку вариант, представленный в феврале на передвижной выставке, скорее всего, был готов ещё в конце 1891 года. Более того, наличие этюдов с изображением воды, использованных Левитаном при доработке полотна, вызвало споры о том, где же на самом деле находится место, запечатлённое на картине^[47].

Писатель и искусствовед Владимир Прытков, автор биографии художника, сообщал, что эти более поздние этюды были написаны Левитаном летом 1892 года во Владимирской губернии, когда он жил в имении Городок, расположенном недалеко от станции Болдино Московско-Нижегородской железной дороги. По свидетельству краеведа Николая Соловьёва, Левитан писал эти этюды у реки Липни (по-видимому, имеется в виду Большая Липня), в окрестностях села Аббакумово (ныне в пределах города Костерёво)^[48]. Основываясь на этих подробностях, Прытков пришёл к выводу, что, как и более раннее полотно Левитана «Тихая обитель», картину «У омута» можно рассматривать как «синтетический пейзаж», содержащий в себе комбинацию впечатлений художника от разных мест^[49]. Алексей Фёдоров-Давыдов не согласился с этим заключением, полагая, что эти этюды, сделанные в другом месте, были использованы Левитаном только для доработки изображения воды, что «не меняло характера образа пейзажа, который есть не что иное, как в определённом смысле истолкованная художником, но всё же натура»^[50][51].

В конце августа 1892 года 20-я передвижная выставка продолжила своё путешествие по другим городам Российской империи, которое завершилось в конце февраля 1893 года. За это время выставка побывала в Харькове (в августе — сентябре), Полтаве (в октябре), Елисаветграде (в ноябре), Одессе (в ноябре — декабре), Кишинёве (в декабре — январе) и Киеве (в январе — феврале)^[52][53]. Рецензенты ряда выходивших в этих городах изданий подвергли критике картину «У омута». Автор статьи в одесской газете «Новороссийский телеграф» (№ 5636 от 6 декабря 1892 года) писал: «Режет глаза тремя брёвнами запруды картина г. Левитана „У омута“; так бьют в глаза эти брёвна, что, кроме них, вы уже ничего не видите». Рецензент киевской газеты «Киевлянин» (№ 48 от 17 февраля 1893 года), писавший под псевдонимом «Дилетант», признавал, что «сам омут изображён очень правдиво», но при этом отмечал, что «погоня за „впечатлением“ и тут сослужила художнику плохую службу, заставив его нарисовать на заднем плане неестественно мрачную и грубую чащу, а вверху такие же облака для усугубления того же мрачного колорита»^[54].

Впоследствии картина «У омута» экспонировалась на ряде выставок, в том числе на персональных выставках Левитана, состоявшихся в 1938 году в Государственной Третьяковской галерее и в 1939 году в Государственном Русском музее в Ленинграде, а также на юбилейной, посвящённой 100-летию со дня рождения художника выставке, проходившей в 1960—1961 годах в Москве, Ленинграде и Киеве (картина участвовала только в московской и ленинградской частях экспозиции)^[1][55]. В 1971—1972 годах картина принимала участие в приуроченной к столетию ТПХВ выставке «Пейзажная живопись передвижников», проходившей в Киеве, Ленинграде, Минске и Москве (экспонировалась только в Москве)^[1][56]. Она также входила в число экспонатов юбилейных выставок к 150-летию со дня рождения Левитана, проходивших в корпусе Бенуа Государственного Русского музея (с апреля по июль 2010 года)^[57] и в Новой Третьяковке на Крымском Валу (с октября 2010 года по март 2011 года)^[58][59].

Во время юбилейной выставки Левитана, проходившей в 2010—2011 годах в Москве, был проведён социологический опрос посетителей экспозиции. Согласно результатам этого опроса, картина «У омута» оказалась на первом месте среди наиболее понравившихся зрителям произведений художника, опередив расположившиеся на втором и третьем местах полотна «Над вечным покоем» (1894, ГТГ) и «Март» (1895, ГТГ)^[60].

На переднем плане картины изображены мостки, переходящие в брёвна плотины, справа от которой находится омут. За плотиной, на другой стороне реки, продолжается узкая тропинка, которая, огибая прибрежные кусты, ведёт в сторону тёмного леса. Непрерывная линия, составленная из мостков, плотины и продолжающейся за ней тропинки, является стержнем композиции и подчёркивает глубину пейзажа, как бы приглашая взгляд зрителя пройти за собой и проникнуть в чащу сумеречного леса^[3][4]. По словам литературоведа Григория Бялого, «кажется, что старые мостики, скользкие, гнилые, ненадёжные и опасные, заманивают в сырую таинственную глубину леса»^[61].

Несмотря на то, что река неширока, «преодоление» этого пространства оказывается непростой задачей. Сумеречное освещение и нависшая над «гиблым местом» тишина вызывают чувство тревоги и неуютности, ощущение «драматической неразрешённости» и даже чувство опасности, появляющееся вместе с желанием броситься в это «грозящее гибелью пространство»^[62]. Настроение картины «как будто навеяно деревенскими рассказами о леших и водяных, омут ― гиблое место, которого надо остерегаться»^[63]. По словам Алексея Фёдорова-Давыдова, «всё тревожно и напряжённо в этом пейзаже: и темнеющая зелень деревьев и кустов, и жёлтая в свете заката вода, по-разному, но равно драматичная и в стоячем зеркале справа и в тревожной ряби слева»^[64].

Значительную роль в достижении эмоциональной выразительности полотна играет его колорит. При написании картины Левитан мастерски решил трудную задачу «колористического объединения в одно целое глухих зелёных цветов деревьев, серо-фиолетовых облаков и жёлтых тонов неба, отражений в воде, досок и брёвен плотины». Художнику удалось связать цвет брёвен на переднем плане с цветом облаков, при этом цвет досок плотины оказался переходным между цветом неба и его отражения в воде^[44].

Техника масляной живописи, использованная Левитаном при написании картины, отличается большой сложностью и разнообразностью. Массивные прописки неба, кустов, брёвен и бликов водной ряби находятся в контрасте с тонким письмом остальных участков полотна. Местами просвечивает структура холста, кое-где видны лёгкие прописки по его бугоркам^[65].

В Государственной Третьяковской галерее находится одноимённый рисунок-эскиз картины «У омута» (бумага или картон серый, графитный карандаш, 32 × 48 см, инв. 2651)^[46][66]. Другой одноимённый эскиз находится в частном собрании (бумага, акварель, тушь, сепия, 16 × 27 см)^[67].

Кроме этого, в Государственной Третьяковской галерее есть одноимённый этюд для картины «У омута» (картон, масло, 25,3 × 33 см, инв. Ж-1062)^[1][68]. До 1910 года он находился в собрании художника и коллекционера Н. В. Челищева, а затем — у московского коллекционера Г. М. Голковского, который передал его в дар Третьяковской галерее в 1985 году^[1].

Ещё один одноимённый этюд находится в частном собрании (холст, масло, 59 × 90 см)^[69]. По-видимому, это тот самый этюд, который находился в собрании Е. В. Ляпуновой и экспонировался на выставке 1960—1961 годов, посвящённой 100-летию художника^[1].

Художник Михаил Нестеров в январе 1892 года так описывал «большую, с рамой аршина четыре» картину «Омут»: «Впечатление огромное. Тревожное чувство охватывает всецело и держит зрителя в напряжённом возбуждении всё время. Со времён Куинджи в пейзаже не появлялось ничего подобного»^[39][70]. Впоследствии в своей книге «Давние дни» Нестеров вспоминал, что он любил «Омут» Левитана «как нечто пережитое автором и воплощённое в реальные формы драматического ландшафта»^[71].

Искусствовед Алексей Фёдоров-Давыдов считал полотно «У омута» «первым опытом на пути создания национального образа в пейзаже», в котором художник стремился написать образ природы, связанный с эмоциональным содержанием народных сказок и преданий, в духе картин Виктора Васнецова^[11][12]. Далее Фёдоров-Давыдов писал: «Картина „У омута“ является объективно значительным и содержательным произведением. Это, несомненно, одно из выдающихся полотен в передвижнической пейзажной живописи. Интересно и значительно оно и для исканий самого́ Левитана». При этом он отмечал, что эта картина «не является бесспорной удачей» и не может быть отнесена к числу лучших работ Левитана, поскольку в ней «нет той органичности, того „единого дыхания“, той непосредственной поэтичности её полного слияния с само́й живописной плотью картины», которые присущи лучшим полотнам художника^[13].

Искусствовед Фаина Мальцева отмечала, что в таких левитановских пейзажах, как «У омута», «Владимирка» и «Над вечным покоем», отражалась «гнетущая обстановка общественной жизни» и звучала «мрачная повесть о русской действительности»^[72]. Обсуждая картину «У омута», Мальцева писала, что этот пейзаж написан Левитаном «с исключительным мастерством обобщения», так как в нём впечатления, вызванные мотивом природы, тесно переплетаются с впечатлениями окружающей жизни. По словам Мальцевой, «глубина и значительность взятой художником темы нашли в пейзаже своё полное выражение»^[37].

В книге «Пленер в русской живописи XIX века» искусствовед Ольга Лясковская писала, что в композиции картины «У омута» очень большую роль играют брёвна плотины, направленные прямо на зрителя и вовлекающие его вглубь пейзажа. Признавая, что «картина хороша своим сумрачным настроением», Лясковская тем не менее отмечала, что, по её мнению, полотно «У омута» нельзя отнести к «наилучшим произведениям художника», в частности, из-за однообразности цветовой гаммы с преобладанием золотистых оттенков^[73].

По мнению искусствоведа Михаила Алпатова, исключительное своеобразие картины «У омута» достигается за счёт «соединения тоскливой неопределённости пейзажа со стремительно втягивающим движением», направленным вдоль брёвен полуразрушенной запруды. По словам Алпатова, в самом построении этого пейзажа «есть что-то гнетущее, властно зовущее в подстерегающий, губящий слабого человека омут», при этом левитановское полотно производит не менее сильное впечатление, чем картина Виктора Васнецова «Алёнушка» (1881, ГТГ), в которой сходное настроение было выражено в фигуре девушки^[74].

По словам искусствоведа Владимира Петрова, картина «У омута» стала «первой в ряду масштабных работ, в которых Левитан предстал как глубокий „драматург“ русского пейзажа»^[75]. При этом он соглашался с Нестеровым в том, что общая тональность картины является отражением драматизма внутренней жизни художника^[76]. Петров писал, что по своей композиции и «силовым линиям» картина «У омута» очень близка к написанной в 1890 году картине «Тихая обитель»: в обоих случаях взгляд зрителя переходит по мостику через реку, за которой видна тропинка, уходящая в лес. Однако при этом совершенно различны переживания, вызываемые этими картинами, — в отличие от спокойной умиротворённости «Тихой обители», полотно «У омута» навевает чувства тревоги и опасности, так что эти две картины можно рассматривать как «своеобразную антиномическую пару»^[62].

Искусствовед Григорий Стернин писал, что левитановская картина «У омута» мало чем уступает его же «Владимирке» в смысловой ёмкости поэтического образа, хотя при этом не поддаётся столь же прямолинейной идейной интерпретации. По словам Стернина, главное состоит в том, что в полотне «У омута» «взятый пейзажный мотив сам по себе обладает подчёркнутой знаковостью», поскольку в нём «больше от органического бытия и, главное, от вечных тайн самой природы»^[77]. Стернин отмечал, что в картине «У омута» Левитан «склоняется к монументально-декламационной интонации», а размер полотна и «несколько драматизированная характеристика предметно-цветовой среды» свидетельствуют о том, что одной из целей автора было «создание эпического зрелища, не лишённого элементов сказочной театрализации»^[14].

• Список картин Исаака Ильича Левитана

• Алпатов М. В. Левитан. — М.: Искусство, 1945. — 32 с. — (Массовая библиотека).
• Богемская К. Г. Пейзаж настроения у Левитана // Пейзаж. Страницы истории / К. Г. Богемская. — М.: Галактика, 1992. — С. 234―239. — 338 с. — ISBN 5-269-00053-9.
• Бойцова Т. И., Железнова М. М. Край вдохновения. — Калинин: Московский рабочий (Калининское отделение), 1986. — 175 с.
• Бялый Г. А. Очерки истории русской культуры второй половины XIX века. — М.: Просвещение, 1976. — 432 с.
• Дружинин С. Н. О русской и советской живописи. — Л.: Художник РСФСР, 1987. — 232 с.
• Круглов В. Ф. Исаак Левитан. — М.: Арт-Родник, 2001. — 50 с. — (Золотая галерея русской живописи). — ISBN 5-88896-051-9.
• Левитан И. И. Письма, документы, воспоминания / А. А. Фёдоров-Давыдов. — М.: Искусство, 1956. — 335 с.
• Лобашов В. К. Музы Левитана в Удомельском крае // Вышневолоцкий историко-краеведческий альманах. — Вышний Волочёк, 2001. — № 5. — С. 73—89.
• Лясковская О. А. Пленер в русской живописи XIX века. — М.: Искусство, 1966. — 192 с.
• Лужецкая А. Н. Техника масляной живописи русских мастеров с XVIII по начало XX века. — М.: Искусство, 1965. — 192 с.
• Мальцева Ф. С. И. И. Левитан и пейзажная живопись 1890-х годов // История русского искусства / И. Э. Грабарь, В. Н. Лазарев, А. А. Сидоров, О. А. Швидковский. — М.: Наука, 1968. — Т. 10, кн. 1. — С. 108—178.
• Мальцева Ф. С. Мастера русского пейзажа. Вторая половина XIX века. Часть 4. — М.: Искусство, 2002. — 84 с. — ISBN 9785210013484.
• Нестеров М. В. Давние дни: воспоминания, очерки, письма. — Уфа: Башкирское книжное издательство, 1986. — 559 с.
• Петров В. А. Исаак Ильич Левитан. — СПб.: Художник России, 1992. — 200 с. — (Русские живописцы XIX века).
• Петров В. А. Исаак Левитан. — М.: Белый город, 2000. — ISBN 5-7793-0250-2.
• Петрунина Л. Я. Выставка И. И. Левитана глазами зрителей // Третьяковские чтения 2010—2011. — М.: Инико, 2012. — С. 606—618. — ISBN 978-5-89580-106-2.
• Пророкова С. А. Левитан. — М.: Молодая гвардия, 1960. — 240 с. — (Жизнь замечательных людей).
• Прытков В. А. Левитан. — М.: Издательство Академии художеств СССР, 1960. — 132 с.
• Репин И. Е. Переписка с П. М. Третьяковым, 1873—1898 / М. Н. Григорьева. — М.: Искусство, 1946. — 255 с.
• Рогинская Ф. С. Товарищество передвижных художественных выставок. — М.: Искусство, 1989. — 430 с.
• Стернин Г. Ю. От Репина до Врубеля. — М.: Галарт, 2009. — 208 с. — ISBN 978-5-269-01086-6.
• Турков А. М. Исаак Ильич Левитан. — М.: Искусство, 1974. — 160 с. — (Жизнь в искусстве).
• Фёдоров-Давыдов А. А. Исаак Ильич Левитан. Жизнь и творчество. — М.: Искусство, 1966. — 403 с.
• Фёдоров-Давыдов А. А. Картина И. Левитана «Озеро» // Русское и советское искусство. Статьи и очерки. — М.: Искусство, 1975. — С. 574—588. — 739 с.
• Фёдоров-Давыдов А. А. Русский пейзаж XVIII — начала XX века. — М.: Советский художник, 1986. — 304 с.
• Цветков Д. А. Старица и окрестности. — М.: Московский рабочий, 1977. — 168 с.
• Чижмак М. С. Хроника жизни и творчества Исаака Левитана // Третьяковская галерея. — 2010. — № 3. — С. 58—71.
• Шер Н. С. Рассказы о русских художниках. — М.: Детская литература, 1966. — 394 с.
• Государственная Третьяковская галерея — каталог собрания / Я. В. Брук, Л. И. Иовлева. — М.: Красная площадь, 2001. — Т. 4: Живопись второй половины XIX века, книга 1, А—М. — 528 с. — ISBN 5-900743-56-X.
• Пушкин в воспоминаниях современников / И. В. Захаров. — М.: Захаров, 2005. — 911 с. — ISBN 5815905399.
• Товарищество передвижных художественных выставок. Письма, документы. 1869—1899 / В. В. Андреева, М. В. Астафьева, С. Н. Гольдштейн, Н. Л. Приймак. — М.: Искусство, 1987. — 668 с.

• Исаак Левитан — У омута, 1892  (неопр.). Моя Третьяковка — my.tretyakov.ru. Дата обращения: 20 сентября 2021. Архивировано 21 сентября 2021 года.
• Левитан Исаак Ильич — У омута, 1892  (неопр.). www.art-catalog.ru. Дата обращения: 20 сентября 2021. Архивировано 4 марта 2016 года.
• Исаак Ильич Левитан — Лучшие картины, пейзажи — У омута, 1892  (неопр.). isaak-levitan.ru. Дата обращения: 20 сентября 2021. Архивировано 7 октября 2012 года.

Эта статья входит в число избранных статей русскоязычного раздела Википедии.