Многорукий бог далайна

Многорукий бог далайна
Обложка второго издания (1996, художник С. Бордюг)
Жанр	фантастика
Автор	Святослав Логинов
Язык оригинала	русский
Дата написания	1991—1992
Дата первой публикации	(1995)[1]
Издательство	Флокс (1995), Азбука (1996, 1997, 2023), Эксмо-Пресс (2001), Эксмо (2004), Acta Diurna (2018)

«Многору́кий бог далайна» — первое крупное произведение (роман) советского и российского фантаста Святослава Логинова, написанное в 1991—1992 годах и опубликованное в 1995 году (издание датировано 1994 годом). Роман представляет собой вершину русской философско-метафорической фэнтези^[2], он использует жанровые каноны исторического романа, романа взросления и «сказки странствий»^[3].

Книга была отмечена 4 премиями в области фантастики: «Интерпресскон» (1995), Беляевской премией (1995), «Фанкон» (1995)^[1], «Золотой Дюк»^[4]. Была номинирована на премию «Странник» в 1996 году^[1].

Действие романа разворачивается в вымышленном мире — далайне, представляющем собой четырёхугольный бассейн, который можно обойти по периметру всего за четыре дня. Внутри далайна существуют квадратные участки суши фиксированного размера — оройхоны. По признанию автора, прототипом такой «вселенной» послужила его детская забава: на листе тетради в клеточку он создавал карты, состоящие из квадратных элементов. Несмотря на изначальную схематичность и условность подобного «мироустройства», его фрагменты проработаны весьма подробно, создавая в результате стройную и гармоничную картину мира. Своеобразна и лексика романа — названия и имена взяты автором из монгольского языка, причём ориентировался Логинов не на смысл слов, а на их звучание.

По просьбам как читателей, так и издателей Святослав Логинов начинал писать продолжение романа, «Сидящий на краю», однако идея не получила дальнейшего развития и автор отказался от создания дилогии.

В подростковом возрасте Логиновым была сочинена игра, похожая одновременно на «Морской бой» и на го: во многих своих школьных тетрадях Святослав рисовал прямоугольники, состоящие из клеток. В глубине этих прямоугольников находились таинственные чудовища, для спасения от которых нужно было по особой системе строить острова безопасности, вырабатывая определённую стратегию^[4].

Много лет спустя любитель научной фантастики издатель фэнзина «Сизиф» Андрей Николаев убедил Логинова написать на основе этой игры роман — одним из аргументов было отсутствие качественных современных отечественных романов. Логинов согласился далеко не сразу, и Николаев длительное время убеждал его взяться за написание книги. Наконец за два лета, проведенные Логиновым на Псковщине, в деревушке Зарема, — лето 1991 и 1992 года — авторский замысел превратился в рукопись. Пока Логинов работал над романом, его 11—12-летний сын Денис занимался домашним хозяйством, включая приготовление еды, что и дало возможность Логинову посвятить всё свое время работе над «Многоруким богом далайна»; по вечерам же автор читал сыну очередные несколько страниц рукописи^[4].

Помимо игры, инструментом, с помощью которого создавался роман, стал двухтомный монгольско-русский словарь. Первоначально Логинов хотел для сочинения личных имён и тех или иных понятий своего мира использовать чукотский язык, однако словаря этого языка он не достал. Зато у него под рукой оказался монгольско-русский словарь. Большинство слов, взятых из него, Логинов использовал не в их прямом или даже ассоциативном значении, но ориентируясь на их фонетику и вызываемое их звучанием впечатление: например, в прямом значении было употреблено слово «цэрэг»^{[Комм. 1]}, а в значении, далёком от реального, — слова «Жужикчин»^{[Комм. 2]}, «Ёроол-Гуй»^{[Комм. 3]}.

В романе описан вымышленный мир, который состоит из гигантского прямоугольного бассейна — далайна^{[Комм. 4]}, размером более 2 000 км², заполненного ядовитой слизью. В этой слизи обитает практически бессмертный монстр, Ёроол-Гуй^{[Комм. 3]}. Люди живут на квадратных участках суши, оройхонах (с длиной стороны 1728 шагов), которые создаются илбэчами — изредка появляющимися в мире созидателями новой суши. При создании нового оройхона сокращается жизненное пространство Ёроол-Гуя, поэтому илбэчи являются его заклятыми врагами. Размер далайна — 45 оройхонов с востока на запад и 36 — с севера на юг. Далайном называется также пространство, не занятое оройхонами, то есть собственно океан. Границы мира ограждены непроходимыми раскалёнными областями.

Ёроол-Гуй периодически выбрасывается на берег, пожирая всё живое, но он не может продвинуться вглубь территории, его атака всегда ограничена пределами одного оройхона, граничащего с далайном. Таким образом, прибрежная зона (мокрые оройхоны) является самым опасным местом для жизни. Там живут люди, которым не нашлось места в лучших условиях. Сухие оройхоны, отделенные от океана хотя бы одним оройхоном, представляют собой довольно комфортное для жизни место.

Экономика в книге построена в основном на утилизации сверхпрочных костей и панцирей животных, использовании их шкур. Животные, обитающие в океане, несъедобны и часто ядовиты, однако на сухих оройхонах выращиваются злаки, плодовые деревья, грибы, обитают съедобные животные. Важной областью для экономики далайна являются 5 изначальных оройхонов (составляющих «крест Тэнгэра»^{[Комм. 5]}), появившихся при создании мира, а не поднятых илбэчами — только на этих так называемых кремнистых оройхонах, в шахтах, возможна добыча достаточно твёрдого камня. Существует огнестрельное оружие, создание которого (а также аналога пороха для него) сопряжено с большой опасностью.

Общественное устройство напоминает собой раннефеодальный строй. Мир поделён между несколькими государствами с разным строем, но одинаково жестокими к простому человеку. Все они заинтересованы в расширении своей территории, поэтому пытаются создать условия, при которых илбэч будет создавать сушу в пределах их границ. Эти условия главным образом заключаются в перекрытии границ и создании заговора молчания (ибо по легенде раскрытый людьми илбэч живёт не более суток).

Основная тема романа, который характеризуется тяжёлой, мрачной атмосферой, — соревнование между людьми и Ёроол-Гуем. Люди медленно, но верно отнимают у него жизненное пространство.

В конце повествования всё пространство далайна заполнено оройхонами, свободного океана не остаётся, Ёроол-Гуй погибает. В это время раскалённые границы гаснут, и люди обнаруживают, что далайн стоит на вершине огромной горы. С трудом спустившись с неё, они попадают в мир, очень похожий на наш. В нём обитателям далайна приходится учиться жить после разрушения привычной им картины мира. Однако их далайн — не единственный. Существует как минимум ещё один такой же; возможно, их ещё больше. Главный герой, илбэч, посвятивший всю жизнь борьбе с Ёроол-Гуем, сам занимает его место в этом новом далайне, заполняя внутреннюю пустоту после гибели своего врага.

Для именования новых реалий в «Многоруком боге далайна» Логинов использует неологизмы, образованные путём заимствований из монгольского языка (тукка, далайн, Ероол-Гуй, Тэнгер, илбэч, грааранз, нойт, шавар и др.), при этом значения лексем в оригинале не важны. Фиксируя факт появления новой реалии в тексте, читатель характеристики объекта и его образ составляет индивидуально, основываясь на контексте появления неологизма и на его морфологии, способной подсказать лишь некоторые базовые категории. При этом некоторые слова становятся словообразовательной основой лексико-семантической парадигмы, искусственно созданной автором с помощью использования словообразовательного потенциала словесных единиц и обозначением определенной семантической взаимосвязи^[5].

Так, слово тэсэг представляет собой словообразовательную основу для других реалий: суурь-тэсэг и алдан-тэсэг, при этом автор поясняет значение только одной из этих реалий, а читатель, исходя из взаимосвязи между ними, расшифровывает значение остальных, полагаясь на своё языковое чутьё^[5].

Автор использует неологизмы в составе более сложных единиц языка — в средствах выразительности, формулах вежливости, титулах, даже бранных выражениях. Создаются те или иные коннотации, становящиеся устойчивыми для читателя. Так, во фразе «Стоять перед громадными клешнями явно не стоило, так же как и соваться под хвост, способный одним ударом растереть его в нойт» коннотация создана преимущественно посредством аналогии: коннотации, связанные с распространенным выражением «стереть в порошок», переносятся на близкий к нему семантически и структурно фразеологизм, опирающийся на уже понятную для читателя реалию фантастического мира^[5].

Неологизмы входят в титулы и обращения в условно спонтанно речи: блистающий одонт, доблестный одонт, благородный одонт, сияющий ван, при этом в тексте также используетсяо оппозиция официальных обращений с характеристикой должностей в тексте: жирные одонты, паршивый одонт, жадные одонты. Каждая должность в тексте описывается устойчивыми прилагательными-обращениями, частотными в речи персонажей, однако сам текст изобилует уничижительными обращениями с яркой негативной коннотацией. Встречается также ироничное обыгрывание официальных титулов, контрастирующее с контекстом употребления: «Командиры дюжин, должно быть костерили в душе доблестного одонта, да пребудут его ноги вечно сухими»; «Должно быть, сияющий государь подкладывает на затылок полоску войлока, чтобы корона не сползала на нос». Подобное функционирование отражает оппозицию между речью персонажей, обращённой к властям, и их оценочными суждениями, отражающими реальное мнение, которое не может быть высказано^[5].

В романе затрагиваются в том числе такие вопросы, как вопрос существования личности в авторитарном государстве, подавляющем волю, ограничивающем и порабощающем сознание, вопрос отношения массы простых людей к белой вороне, способной изменить статус-кво к общему благу или к общему горю.

Писатель и критик Андрей Балабуха утверждал, что в основе «Многорукого бога далайна» лежат четыре главных идеи: идея самоидентификации личности (значимая для человека на самых разных этапах его развития; для главного героя «Многорукого бога далайна» таковой является самоидентификация «Я — творец»), идея одиночества творца (творчество — процесс глубоко интимный и не может быть прилюдным, но, кроме того, главный герой романа наделён таким проклятьем Ёроол-Гуя, как анонимность, что противоестественно и нестерпимо для творца и разрушает его психику), относительность понятий добра и зла (каждый из героев и персонажей «Многорукого бога далайна» стремится к добру, как он его понимает, но результатом нередко становится совершение зла; нравственные полюса тяготеют друг к другу, что делает логичным финальное превращение главного героя в своего противника и антипода); мальтузианская идея (проблема перенаселения обитаемого мира)^[4].

Литературовед доктор филологических наук профессор Е. Н. Ковтун отмечает, что жанр произведения можно определить как роман воспитания, историю становления личности героя, который, будучи илбэчем, стал вследствие этого изгоем. В то же время роман Логинова — аллегория жизни творца, который расплачивается за своё могущество обычным человеческим счастьем. Вопреки случившимся с ним бедам, он продолжает любить людей и стремится помочь им, однако в романе описано, как любой поступок влечет за собой большое количество непредсказуемых следствий, в конечном счёте радикально изменяющих облик бытия. Так или иначе, главному герою приходится брать на себя ответственность за свои дела и судьбы окружающих его людей, что сказывается и на нём самом — в результате в конце романа Шооран уже совсем не похож на альтруиста и энтузиаста, каким он был когда-то^[2].

Как отмечает Наталья Резанова, в основе мифологии романа лежит философия гностицизма или манихейства: изображается мир, изначально пагубный для человека. В своих рассуждениях Шооран приходит к мысли, что зло мира создано не дьяволом — Многоруким, но демиургом Тэнгэром, так как творение — это действие, а любое действие влечет за собой зло. Рассуждение это — абсолютно в духе китайской (конкретно, даосской) философии, проповедующей принцип «недеяния»^[6].

По утверждению Виталия Каплана, в основе «Многорукого бога далайна» — «модернизированные зороастризм и манихейство вкупе с явным богоборческим пафосом»; убеждение, что наш мир является ареной борьбы между равновеликими сверхъестественными силами, при этом обе эти сущности безразличны к судьбе человечества и единственный достойный выход — гордое противостояние и той, и другой стороне^[7].

По мнению Олега Дивова, роман является одной из вершин русской фантастической прозы, текстом мирового уровня. Будучи чрезвычайно нагруженным смыслами и метафоричным, «Многорукий бог далайна» представляет собой квинтэссенцию мироощущения советского интеллектуала, задыхающегося в физических и метафизических ограничениях, «роман о проклятии одиночества, настигающем Творца… яркий и убедительный гимн Человеку»^[3].

Литературовед Елена Ковтун называет мир, изображённый в романе, «загадочным и неотразимо притягательным», финал — великолепным и отмечает, что роман «выстроен мастерски и прочитывается на одном дыхании»^[2].

Галина Юзефович утверждает, что «сконструированный Логиновым вымышленный мир определенно относится к числу самых восхитительных и безумных из всех, когда-либо придуманных писателями-фантастами»^[8].

Критики Владислав Гончаров и Наталия Мазова пишут, что, «сотворив жестко замкнутый, нарочито бедный красками и сущностями, почти аскетический мир, Святослав Логинов смог дать читателю калейдоскопическую картину взаимоотношений внутри этого мира» и что «Многорукий бог далайна» — пример того, как хороший автор географию и историю вымышленного мира умеет «изложить мимоходом, между строк, не отвлекаясь от главной линии»^[9].

Роман несколько раз издавался в России: его публиковали издательства «Флокс» (1995), «Азбука» (1996, 1997, 2023), «Эксмо-Пресс» (2001), «Эксмо» (2004), «Acta Diurna» (последнее из этих издательств — с авторским послесловием о судьбе ненаписанной второй книги романа). Печатался также в Болгарии в 2001 году в переводе Ивана Тотоманова^[10].

• Сайт Святослава Логинова
• Рецензия Натальи Резановой
• Интервью Андрея Черткова с автором
• Карта далайна (на начало романа)