Товарищ Огилви

«Товарищ Огилви» (англ. Comrade Ogilvy, имя иногда также встречается в ошибочной форме Comrade Ogilvie) — персонаж романа-антиутопии Джорджа Оруэлла «1984». Его вымышленная жизнь лишь бегло описывается на трёх страницах романа его главным героем^[1], сам же он в романе не появляется, являясь примером того, как жизнь человека, ещё час назад и в помине не существовавшего, превращается в неоспоримый факт^[2] и своеобразную сатиру Оруэлла на средства массовой информации и их сотрудников, занимающихся обскурантизмом — сокрытием действительно важных новостей под пластом несущественной ерунды, и в этой своей деятельности не останавливающихся даже перед мистификациями^[3].

Примечание: Биографическая информация об Огилви извлечена из романа «1984».

Сам «товарищ Огилви» никогда не существовал в действительности, его персона была попросту выдумана главным героем романа, сотрудником Министерства правды, Уинстоном Смитом, в задачу которого входило переписывание уже опубликованных газетных статей в соответствии с конъюнктурой текущего политического момента и в угоду господствующему политическому курсу. Уинстон получает задание переписать статью, вышедшую в декабре прошлого года, о товарище Визерсе, видном члене Внутренней партии, который был награждён орденом «За выдающиеся заслуги» второй степени, но вскоре впал в немилость и быстро исчез, — то есть фактически был арестован и, вероятно, казнён (на что намекает фраза «refs unpersons»), став своего рода персоной нон грата, все упоминания о которой должны быть немедленно уничтожены, в том числе из газет и из архивов. Уинстон решает заменить статью о товарище Визерсе текстом на совершенно отвлечённую тему и после долгих бесплодных раздумий его вдруг осеняет, и в порыве творческого вдохновения он быстро надиктовывает на машинописец героическую биографию товарища Огилви.

Товарищ Огилви, — как повествует о нём сам Уинстон, — вёл патриотический и добродетельный (в представлении правящей номенклатуры Океании) образ жизни. В возрасте трёх лет он отказался от всех игрушек, кроме барабана, игрушечных автомата и вертолёта. В возрасте шести лет он вступил в молодёжную организацию «Разведчики» (находящаяся в ведении государства детско-юношеская организация, которая внушает детям необходимость следить за их родителями и вообще за взрослыми людьми, ведущими себя «непривычно»), на год раньше установленного в организации возраста вступления (в «Разведчики» принимали с семи лет), в девять лет он уже стал командиром отряда. В одиннадцать лет он выдал своего дядю полиции мыслей после подслушивания его разговора. В возрасте семнадцати лет он стал районным руководителем Молодёжного антиполового союза. В возрасте девятнадцати лет сам смастерил ручную гранату, которая была принята на вооружение Министерством мира и в ходе своих первых испытаний убила тридцать одного человека из числа евразийских военнопленных. В возрасте двадцати трёх лет он пропал без вести (по оригинальному тексту Уинстона — погиб) в водах Индийского океана в ходе завязавшегося воздушного боя, после того как вертолёт, на котором он летел, был атакован истребителями-перехватчиками противника. Преследуемый евразийскими истребителями, Огилви снял с турели пулемёт, схватил важные секретные документы, которые перевозил, и прыгнул с вертолёта прямо в открытый океан и вместе с донесениями и прочим ушёл на дно, чтобы избежать плена, допроса, и самое главное, потери секретных документов, которые могли достаться врагу.

Чуть позже Старший Брат в своём видеообращении к народу Океании добавил несколько ремарок к портрету Товарища Огилви: о безупречности его жизни и той целеустремлённости, с которой он охотился на вражеских шпионов, диверсантов, мыслепреступников и предателей, — ведь их поиск и истребление, как и уничтожение враждебного государства Евразии, были единственной целью его героической жизни. Единственным предметом разговора для него служили принципы ангсоца. Единственным развлечением для него был час, проводимый им ежедневно в спортзале, так как ещё в юности Огилви отказался от курения и алкоголя. Он принял обет безбрачия, потому что был убеждён, что брак и семейные заботы несовместимы с преданностью службе двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.

Для Уинстона и читателей романа создание Огилви открывает глаза на то, как средства массовой информации могут легко «создать» выдающегося члена партии буквально из воздуха, и какова решимость партии, в том чтобы удалить все свидетельства и вообще любую информацию о Визерсе — теперь уже «никогда не существовавшем» человеке, и при этом Уинстон находит огромное внутреннее удовлетворение в изобретении Товарища Огилви^[4]. Его поразила своей странностью мысль, что можно выдумать мёртвого человека, но нельзя сделать того же с живым. Уинстон осознаёт, что он сам фактически «создаёт» историю^[5].

Уинстон раздумывал также над награждением Товарища Огилви орденом «За выдающиеся заслуги», но решил всё-таки не награждать, так как это потребовало бы лишних перекрёстных ссылок. Уинстон попутно размышлял и о том, что он не будет иметь даже возможности проверить, будет ли его редакция декабрьской статьи принята в конечном итоге, так как начинает подозревать, что другие сотрудники его отдела получили то же самое задание, как например, сидящий напротив Тиллотсон, но при этом у него появляется твердая уверенность, что принята в итоге будет именно его версия.

Сам Оруэлл характеризует Товарища Огилви в романе следующим образом^[6]:

По версии журнала «Тайм» Товарищ Огилви представляет собой пример идеального гражданина вымышленного тоталитарного государства Океании^[7]. Американский литературный критик Джордж Стайнер, сам в прошлом писавший материалы для «The New Yorker», «The Guardian» и ряда других западных изданий, анализируя эпизод о Товарище Огилви (вдвойне примечательно, что свою рецензию на роман «1984» он озаглавил «Убивая время»), вкратце пересказав подробности эпизода, задаётся риторическим вопросом: «Следует ли нам полагать, что наша собственная история — непроверяемая мистификация?»^[8] Американский публицист и литературный критик, профессор Стивен Картер, на основе эпизода о Товарище Огилви в присущей ему шутливой форме выделяет в романе «1984» две формы исторического ревизионизма: Удаление из истории «плохих парней» с последующей заменой их на выдуманных «хороших парней», а уж сам факт того, что Товарища Огилви попросту не существует — пусть даже не существует и Старшего Брата — не суть важно^[9]. Американский литературный критик, профессор английского при университете Сассекса, Мэттью Ходгарт называет создание Уинстоном Товарища Огилви наиболее примечательным проявлением «китайского стиля» в творчестве Оруэлла, где Огилви выступает аллегорией маоистских идеалов^[10].

Канадский исследователь из Лаурентийского университета Майкл Йео показывает в своём исследовании, что преданность партии поставленная выше собственной семьи вкупе с усердным искоренением инакомыслящих хоть и не называются прямо добродетелями, но при этом ставятся в пример обывателям. И история геройской жизни и смерти Товарища Огилви с самого начала рассчитана на скрытое продвижение идей лояльности к партии и «охоты на ведьм» в массы. И при этом, по мнению Йео, весьма хрестоматийным со стороны Оруэлла было сделать таким образом, чтобы дела двух ключевых персонажей романа, пусть и работающих в формально совершенно разных направлениях (Уинстон, как мы знаем из романа, работает в отделе документации, в то время как Джулия занята в литературном-художественном отделе), пересекались, — это сделано Оруэллом для того чтобы подчеркнуть взаимозаменяемость факта и вымысла в пропагандистских целях. И новость дня, повествующая о Товарище Огилви, в действительности являющаяся сфабрикованной, фактически — тем же художественным вымыслом, но в то же время подаваемая в качестве документальной информации, как нельзя лучше показывает что какие бы выдумки не сочиняли сотрудники из разных отделов Миниправа — они могут служить огромному множеству целей^[11]. Британский литературный критик Малкольм Питток отмечает, что, создав Товарища Огилви, Уинстон не просто сфальсифицировал историю, но и помог режиму в деле извращения общечеловеческих ценностей, восхвалив предательство Огилви своего дяди^[12]. Итальянский литературовед и исследователь антиутопических произведений мировой литературы Марко Франкалаччи обращает внимание на то, что Товарищ Огилви является результатом истинного творчества и при этом прекрасно вписывается в логику властей, ведь он является именно тем, что им нужно — героем, верным учению ангсоца. Франкалаччи отождествляет Товарища Огилви с другими не-лицами, с той лишь разницей, что он подлинное не-лицо, так как действительно никогда не существовал, а остальные лишь стали таковыми, будучи удалёнными из любых материальных источников^[13].

Белорусский тележурналист Александр Зимовский называет Товарища Огилви ярким и забавным персонажем, который предстаёт перед читателями идеальным социально активным гражданином современного общества, свихнувшегося на борьбе с курением и выпивкой^[14].

Профессор Бернард Крик отмечает, что культовый эпизод о героической жизни и смерти товарища Огилви был в чём-то скопирован Оруэллом с ситуации, возникшей в 1942 году вокруг присуждения, а затем угрозы отзыва рыцарского титула у тогдашнего Генерального директора^[англ.] BBC, — на которое в то время работал Оруэлл, — сэра Фредерика Огилви^[англ.]. Огилви, в прошлом участник Первой мировой войны, — в которой он лишился левой ноги (войну окончил в звании капитана от инфантерии), — затем долгое время проработал на различных преподавательских должностях в британских университетах, а в 1938 году он, неожиданно для всех, был приглашён возглавить BBC, где в его задачи входила реорганизация BBC для нужд военного времени. За годы руководства Огилви, среди прочего, были разработаны и внедрены методики радио-трансляции на оккупированных фашистами территориях и постоянный мониторинг вражеских радио-трансляций. За эти специфические заслуги Огилви был представлен к рыцарской степени, которая позже попала под угрозу отзыва, так как стали известны некие подробности его деятельности на посту директора BBC, о которых, впрочем, вскоре забыли, а сама ситуация в авторской переработке Оруэлла выразилась в раздумьях Уинстона: Награждать или не награждать товарища Огилви орденом «За выдающиеся заслуги»^[3]. Профессор истории при Эдинбургском университете Оуэн Дадли Эдвардс полагает что Оруэлл, судя по всему, знал о том, что при подготовке некоторых из репортажей BBC времён Второй мировой войны использовались сфабрикованные материалы, либо же реальные случаи, но обросшие самыми невероятными героическими подробностями, взамен тщательно скрываемой реальности^[15].

Как отмечает профессор политических наук при университете Стирлинга Стивен Ингл, ум обывателя сам склонен создавать героические образы таких вот «товарищей Огилви», и создавая их, «вытирать» из памяти обыденных персонажей вроде того же Уинстона Смита, то есть самих себя^[5].

Слева — музей Лэй Фэна в Фушу́не. Справа — содержащий фактические ошибки и выдержанный в духе оруэлловского повествования один из официальных вариантов биографии Пэта Тиллмана в Национальном пехотном музее Армии США^{[К 1]}

Знаток английской литературы и один из самых известных исследователей творчества Дж. Оруэлла, профессор Ральф Ренальд отмечал, что в мире романа «1984» история — это чушь, а сотворение Уинстоном партийного героя, товарища Огилви, имеет точную и совершенно необъяснимую параллель в опубликованных дневниках простого китайского солдата-коммуниста Лэй Фэна, впоследствии перепечатанных газетой «New York Times» и названных ею бестселлером^[16]. В самом Китае Лэй Фэн преподносится как пример для подражания китайской молодёжи, хотя даже сам факт его существования, по словам Ренальда, зиждется на всё тех же доказательствах, что и жизнь и смерть Товарища Огилви, причём литературный персонаж Оруэлла представляется Ренальду куда более реальным и невыдуманным, чем творение китайского агитпропа^[17]. Как отмечает научный сотрудник Оксфордского университета Катриона Келли, пассаж о выдумке военного героя является пародией Оруэлла на сталинскую и одновременно на геббельсовскую пропаганду, а сам Товарищ Огилви и, в частности, эпизод его героической гибели, по мнению Келли, имеет более чем явное сходство с Александром Матросовым, а эпизод с выдачей родного дяди полиции мыслей напоминает другого героя советской пропаганды — Павлика Морозова^[18].

Росс Грэшэм, редактор американского журнала «War, Literature & the Arts» в своей статье «Дыра в памяти овладевает нами» описывает шум, поднявшийся вокруг гибели и последующего расследования обстоятельств гибели Пэта Тиллмана, известного американского спортсмена, под впечатлением от терактов 11 сентября 2001 года (точнее — под впечатлением от их освещения в американских СМИ) отвергшего трёхмиллионный спортивный контракт и отправившегося на службу в Ирак, а затем в Афганистан, и обнаружившего там вовлечённость американских вооружённых сил в международную опиумную торговлю, после чего загадочным образом погибшего и вскоре ставшего чем-то вроде национальной иконы в Соединённых Штатах. Центральные телеканалы и печатные издания США широко освещали официальную историю его жизни в контексте того, как надо любить родину, упуская из внимания его разочарование в американских войнах в Ираке и в Афганистане, в американской внешней политике в целом и намеренно отвлекая внимание обывателей от обстоятельств его гибели. Грэшэм написал свой очерк как ответ на многочисленные восторженно-патриотические публикации, в частности на книгу «Там, где люди возносятся к славе: Одиссея Пэта Тиллмана», написанную Джоном Кракауэром^[19]. После смерти Тиллмана армейская бюрократия быстро наградила его Серебряной звездой посмертно за мужество и отвагу, проявленные в бою, хотя все сослуживцы Тиллмана прекрасно знали, что это был т. н. «дружественный огонь». Этот исход был в точности таким, каким его предсказал сам Тиллман. Он сам предчувствовал, что в случае его гибели из него сделают фиктивного героя. После вступления в армейские ряды добровольцем он отказался от своей медиа-популярности в Штатах и отказал всем репортёрам записать интервью с ним. Он не хотел каких-либо особых чествований его самого, а равно и сделанного им выбора, и он не хотел стать очередным Товарищем Огилви. Один из его сослуживцев по Ираку позже вспоминал: «Он боялся, что если с ним что-нибудь случится, то люди Буша превратят это в уличный парад». Дословно он сказал следующее^[20]: «Я не хочу, чтобы они носились со мной по уличным парадам.»^{[К 2]} Он этого не хотел, но как только он погиб, то уже ничего не мог изменить^[21].

Американский политолог Марк Уотресон во многом усматривает сходство между официальной версией терактов 11 сентября 2001 года и жизнеописанием Товарища Огилви, составленного Уинстоном Смитом — и то и другое, по словам Уотерсона, шито белыми нитками^[22].

Как отмечают некоторые из вышеназванных литературоведов, — в частности Картер и Ходгарт, а также журнал «Тайм», — Оруэлл на примере Огилви пытался показать читателям универсальную, для любого тоталитарного режима, концепцию идеального гражданина, то есть такого, которого любая недемократическая власть в той или иной форме пытается ставить в пример угнетаемым ею же другим гражданам. Оруэлл особо акцентировал внимание на том, что в подлинной реальности, а не в той фиктивной её копии, которую пытаются навязать казённые средства массовой информации, никакого идеального гражданина не существует. Именно потому Товарищ Огилви и предстаёт в романе не как действующее лицо, а как статичная выдумка главного героя — сотрудника агитпропа. Говоря простым языком, идеальный гражданин, по Оруэллу, обладает следующими качествами^{[К 3]}:

• Не употребляет спиртного и не курит.
• Активно и регулярно занимается спортом.
• Настроен крайне патриотически по отношению к своей стране и крайне враждебно по отношению к её странам-соперницам.
• Принимает активное участие в политической жизни общества, разумеется, в одобренной властями «политической» жизни.
• С раннего детства состоит в детских и подростковых полувоенных организациях, находящихся под контролем государства.
• Служит в вооружённых силах либо в других государственных военизированных формированиях, но непременно — служит, а не работает где-либо.
• Отрицает семейные ценности и любые другие общечеловеческие ценности, способные отвлечь от служения правящему режиму.
• Рьяно поддерживает любые государственные начинания, включая самые нелепые и откровенно абсурдные (напр., идеи Антиполового союза).
• Занимается поиском шпионов и мыслепреступников в своём окружении.
• Ставит государственные интересы превыше личных.
• Фанатично предан партии или другой политической силе, находящейся у власти.
• Любое задание партии воспринимает как персональную боевую задачу и готов к самопожертвованию ради выполнения служебного долга.
• Не существует в действительности.

Последнее является самым главным фактором всей концепции, так как «страхует» её от непредсказуемых обстоятельств: несуществующий герой не может перечеркнуть свои предыдущие заслуги, предать, сдаться в плен, сбежать к противнику или же просто всё бросить и уйти на все четыре стороны, сказав, что ему всё это надоело, не может он и пересмотреть свои идеалы и взгляды на мир, потому как их нет — они лишь выдуманы теми же авторами, кем и выдуман он сам и все его заслуги. Его героический ореол неуязвим и недосягаем именно благодаря тому, что его на самом деле нет^[9][10].

В романе Generation «П» российского писателя Виктора Пелевина, являющемся своеобразной переработкой «1984» на российских реалиях начала 1990-х годов, главный герой Вавилен Татарский, также занятый в сфере оболванивания народных масс, только уже не социалистической, а коммерческой пропагандой, углубляясь в дебри рекламного дела, убеждается, что книга Дэвида Огилви «Признания рекламиста» содержит большинство ответов на всё новые и новые возникающие вопросы^[23]:

В фильме «Плутовство» показаны подобные технологии героизации сержанта Уильяма Шуманна в период выдуманной военной кампании в Албании, в то время, как в преддверии предстоящих президентских выборов необходимо отвлечь общественное мнение от адюльтера первого лица государства.

• Поручик Киже
• Гриша Акопян
• Тиллман, Пэт
• Лэй Фэн
• Панфиловцы
• Уильям Мартин (вымышленный британский офицер)^[англ.]
• Хвост виляет собакой