Шехзаде Баязид

Шехзаде Баязид
тур. Şehzade Bayezid
Миниатюра, изображающая шехзаде Баязида во время Нахичеванского похода[тур.] Сулеймана Кануни (Сулейманнаме[англ.], TSMK, сокровищница, № 1517, версия 570а)[1]
Санджак-бей Коньи
1541/1546 — после 1554
Монарх	Сулейман I
Санджак-бей Кютахьи
после 1554—1558
Санджак-бей Амасьи
1558—1561
Рождение	14 сентября 1525(1525-09-14) Стамбул, Османская империя
Смерть	25 сентября 1561(1561-09-25) (36 лет) Казвин, Персия
Место погребения	тюрбе Мелик-и Аджем[тур.], Сивас
Род	Османы
Отец	Сулейман I
Мать	Хюррем-султан
Супруга	Фатма Хасеки Султан[вд]
Дети	шехзаде Орхан, шехзаде Абдулла, шехзаде Махмуд и другие➤
Отношение к религии	Ислам

Шехзаде́ Баязи́д (тур. Şehzade Bayezid; 14 сентября 1525, Стамбул — 25 сентября 1561, Казвин) — четвёртый сын Сулеймана I от его законной жены Хюррем-султан. Санджак-бей последовательно Коньи, Кютахьи и Амасьи.

Участвовал в нескольких военных кампаниях отца. В 1553 году замещал отца в Эдирне во время похода на Персию, в ходе которого был казнён старший единокровный брат Баязида шехзаде Мустафа. После окончания похода Баязид подавлял восстание Лже-Мустафы и подозревался отцом в организации этого восстания, однако благодаря матери был прощён. После смерти матери Баязид, не желавший быть казнённым, когда шехзаде Селим взойдёт на престол, выступил против отца и брата, но проиграл и летом 1559 года был вынужден бежать в Персию.

Первоначально был благосклонно принят шахом Тахмаспом I, однако в 1560 году люди Баязида были заподозрены в организации покушения на шаха. Баязид и четверо его сыновей, сопровождавших шехзаде в Персию, были арестованы, а почти все сторонники Баязида перебиты. Летом 1561 года султан Сулейман I и его старший сын Селим смогли договориться с Тахмаспом о выдаче Османам Баязида и его сыновей. В начале осени 1561 года все шехзаде были казнены и похоронены в Сивасе. В это же время в Бурсе был казнён младший сын Баязида. Одним из итогов бунта Баязида, помимо кровавой гражданской войны, стало изменение в принципах престолонаследия: отныне трон передавался не тому шехзаде, кого султан посчитает самым достойным, а только старшему из наследников.

Шехзаде Баязид был пятым ребёнком и четвёртым сыном из шестерых детей османского султана Сулеймана I и его любимой наложницы и будущей жены Хюррем-султан^[2][3][4][5], в Европе известной как Роксолана. Османист Энтони Олдерсон и турецкий историк Йылмаз Озтуна^[тур.] указывают, что шехзаде родился 14 сентября 1525 года^[2] в Стамбуле^[6], однако турецкий историк Шерафеттин Туран^[тур.], автор статьи о Баязиде в «Исламской энциклопедии», указывает 1526 год годом рождения этого сына Сулеймана^[7]; османский историк Сюрея Мехмед-бей^[нем.] и турецкий историк Недждет Сакаоглу^[тур.] без указания конкретной даты пишут, что Баязид родился в 1525 году^[8][5]. Своё имя шехзаде получил в честь прадеда-султана Баязида II Йылдырыма^[9]. Помимо четверых полнородных братьев и одной сестры, у Баязида было предположительно трое братьев и по меньшей мере две сестры, рождённые другими наложницами отца^[2].

В 1530-х годах подросшие Баязид и его старший брат Селим стали присоединяться к отцу во время празднований, что неизменно вызывало ликование среди народа. Согласно американскому историку Гарольду Лэмбу, Хафса-султан, мать Сулеймана, к тому моменту прикованная к постели болезнью, говорила сыну, что Селим «в поступках, как и во внешности, похож на свою мать хасеки Хюррем», которую она не любила, но Баязид, в противоположность брату, был мягок, и умён, и внешне и характером был похож на отца. Более симпатизируя младшему из этих двоих внуков, Хафса призывала сына-султана доверять Баязиду и не доверять Селиму, но быть к нему добрее, поскольку Селим, в отличие от брата, как она считала, боялся отца. При этом любимцем Хафсы всегда оставался старший сын Сулеймана от Махидевран-султан шехзаде Мустафа^[10], и именно его Хафса видела преемником сына на троне^[11].

11 ноября 1539 года вместе с младшим полнородным братом шехзаде Джихангиром Баязид прошёл процедуру обрезания^[7]; длительные празднования по случаю обрезания шехзаде начались 26 ноября на Ипподромной площади^[12], и в ходе этих торжеств 4 декабря была выдана замуж единственная полнородная сестра Баязида Михримах-султан^[13][14].

В 1541 году Баязид вместе с отцом участвовал в походе на Венгрию. Согласно Турану, в 1546 году шехзаде был назначен губернатором территории бывшего бейлика Карамана — санджака Конья^[7]; однако Озтуна указывает, что произошло это назначение пятью годами ранее — 18 июня 1541 года^[6].

В 1548 году, когда Сулейман I выдвигался с походом на Персию^[тур.], Баязид встретил отца в Акшехире; когда же войско зимовало в Халепе, отец позвал его туда. Во время Нахичеванской экспедиции^[тур.] в 1553 году Баязид первоначально не участвовал в походе, однако был оставлен отцом как наместник султана в Эдирне^[7]. Турецкий историк Исмаил Хами Данишменд^[тур.], ссылаясь на неопределённые источники, упоминает о том, что, возвращаясь из этого похода, Сулейман вновь вызвал Баязида в лагерь в Халепе^[15].

Вскоре после завершения в Персии кампании 1553—1554 годов Баязид был переведён в Кютахью^[16].

В 1553 году во время третьей кампании против Персии по приказу Сулеймана I был казнён старший единокровный брат Баязида шехзаде Мустафа. Данишменд в «Хронологии Османской истории» писал, что на самом походе настаивала Хюррем-султан, желавшая по собственному усмотрению распорядиться наследием султана: «Вопрос наследия встал особенно остро около пяти лет назад после смерти шехзаде Мехмеда. У султана Сулеймана осталось четверо сыновей: Мустафа, Селим, Баязид и Джихангир. Поговаривают, что Кануни склонялся к кандидатуре старшего сына, наместника в Амасье Мустафы^{[k 1]}. Но шехзаде Мустафа не был сыном Хюррем, поэтому Хюррем пыталась сделать всё, чтобы престолонаследником стал её собственный сын Баязид, её дочь Михрюмах-султан помогала ей в этом. Рустем-паша тоже был на стороне свой жены и тëщи…»; тем не менее Данишменд отмечает, что, возможно, Хюррем поддерживала и другого своего сына — шехзаде Селима^{[15][k 2]}. Сакаоглу же приводит версию мюнедджим-баши^[тур.] (главного астролога) Дервиш Ахмеда-эфенди^[тур.], так описавшего ситуацию в своей хронике Sahayifü’l-ahbâr: Михримах с матерью решила во что бы то ни стало расчистить путь к трону для Баязида, поэтому они устроили заговор против Мустафы, а Селим, который был старше Баязида, ничего об этих планах не знал и с ними никак связан не был^[19]. Однако турецкий историк Чагатай Улучай в своей работе «Дворец в Манисе» указывал на то, что Хюррем очень часто проведывала Селима и в Карамане, и в Манисе, из чего он сделал вывод, что она любила Селима больше остальных сыновей и желала, чтобы преемником Сулеймана стал именно он^[20].

Когда султан возвращался из похода летом 1555 года, страна встретила его восстанием Лже-Мустафы, длившимся к этому моменту уже год^[21]. Баязид, в это время находившийся в Эдирне^[22], был направлен отцом на подавление этого восстания, однако шехзаде не торопился выполнять приказ падишаха^[7]. Как пишет историк Шахин Кая, промедление Баязида было обусловлено тем, что он собирал войска и втайне через одного из провинциальных губернаторов вёл переговоры с главным визирем Лже-Мустафы. В июне — июле 1555 года Сулейман отправил на помощь младшему сыну третьего визиря Соколлу Мехмеда-пашу с домашней гвардией и янычарами. К этому моменту Баязиду удалось переманить на свою сторону главного визиря Лже-Мустафы; визирь похитил мятежника и передал османским войскам, которые доставили Лже-Мустафу в Стамбул, где он и был казнён^[22].

По словам Турана, медлительность Баязида привела к слуху, что восстание было организовано им самим^[7]. Сакаоглу приводит подробности этих слухов: «Мать и сын устроили этот театр, чтобы избавить султана Сулеймана от клейма сыноубийцы. Мустафа якобы подозревал, что отец хочет казнить его, поэтому он не поехал в лагерь в Акююке, а послал вместо себя двойника. Когда подмену раскусили, двойник был казнён. Мустафа же тайно переехал в Румелию и поднял восстание. Эта постановка должна была спасти падишаха-отца от угрызений совести и легализировать убийство, ведь в итоге мятежный Лже-Мустафа, надоумленный и обманутый шехзаде Баязидом, будет пойман и казнён»^[21]. Эти слухи пошатнули доверие отца-султана к Баязиду^[7]. Посланник Фердинанда I Бусбек писал, что, согласно другому слуху, Баязид организовал восстание, чтобы занять трон самому в отсутствие отца^[22]. Бусбек рассказывал, что султан разозлился на сына и планировал наказать его, однако Хюррем «лаской и слезами» удалось убедить супруга простить Баязида^[23][22], взамен пообещав, что Баязид больше не посмеет ослушаться и будет повиноваться отцу. После плодотворного разговора с мужем Хюррем написала Баязиду письмо и сообщила, чтобы он не боялся приезжать^{[k 3]}, если она его пригласит. Когда же Баязид прибыл в столицу, его разоружили слуги отца, однако мать, следившая за происходящим из окна, взглядом дала понять, что всё в порядке^[23].

По мнению Турана, результатом прощения Баязида стал тот факт, что шехзаде стал считать себя главным наследником. Кроме того, обладая наивной натурой и миролюбивым духом, он считал себя выше Селима, любившего удовольствия и развлечения^[7]. Однако Сулейман I назвал наследником именно Селима как старшего из оставшихся сыновей^[24], и между братьями разгорелась борьба за статус наследника. Туран отмечает, что эта борьба стала результатом не только амбиций Баязида и заговоров его сторонников, но и административных, социальных и экономических условий в стране: в частности, недовольство, начавшееся во второй половине правления Кануни, стало ещё более распространённым после казни шехзаде Мустафы. Кроме того, Баязиду не давала покоя перспектива быть казнённым собственным братом после смерти отца в соответствии с законом Фатиха^[7].

Бусбек ещё в 1554 году писал, что Баязид был любим матерью и она поддерживала его, но делала это из жалости, вследствие «печального будущего младшего шехзаде, или из-за его покорности матери, или по иным причинам. Все были уверены: если бы будущего султана выбирала она, она бы предпочла Баязида Селиму и посадила бы на трон его»^[24]. Кроме того, мать могла попытаться спасти Баязида от губительной традиции в случае восхождения на трон его брата Селима^[25]. Тем не менее Лэмб писал, что, будучи уже тяжело больной, Хюррем просила мужа поддержать слабого Селима, поскольку Баязид был силён сам по себе; к тому же, по мнению Лэмба, своим преемником Сулейман видел именно Баязида, поскольку только он мог возглавить османский народ^[26].

Пока Хюррем была жива, ей удавалось сдерживать обоих сыновей от открытой конфронтации^[27], однако после её смерти весной 1558 года Баязид остался без поддержки самого сильного своего защитника^[7][28] и стал собирать сторонников^[7]. В то время как Селим полагался исключительно на отца, Баязид полагался на своё окружение: как и Мустафа ранее, Баязид вызывал симпатии всех, с кем знакомился, поскольку представлял собой старую идею султана-воина^[29], и был очень популярен среди янычар, открыто насмехавшихся над его братом Селимом^[30]; к Баязиду в поисках денег, покровительства и справедливости стали стекаться тимариоты, беглые крестьяне, кочевники и безработная молодёжь^[29]. В столице Баязида поддерживали старшая сестра Михримах и её супруг великий визирь Рустем-паша^[31]; кроме того, на стороне Баязида была и одна из наложниц его отца Гюльфем-хатун, которая в письме, хранящемся в архивах дворца-музея Топкапы, заверяла шехзаде, что видит преемником султана только его^[32]. Первоначально на стороне Баязида выступал и его лала Кара Мустафа-паша, однако в дальнейшем Рустем-паша перевёл Кара Мустафу на службу к старшему шехзаде, чтобы тот шпионил за Селимом, но лала действительно переметнулся на сторону Селима в надежде, что, став султаном, тот сделает его великим визирем^[31]. Лала сыграл не последнюю роль в противостоянии шехзаде: как писал Лэмб, Кара Мустафа умело играл на страхах Селима и амбициях Баязида — он внушал старшему шехзаде, что Баязид любимец султана, в то время как младшему шехзаде лала внушил, что Селим недостоин трона, и подстрекал Баязида к открытому противостоянию с братом. В конечном итоге подстрекательство лалы привело к тому, что Баязид послал брату оскорбительный подарок — женскую шляпу с лентами и прялку^[33].

Овдовевший Сулейман I попытался погасить конфликт между сыновьями^{[k 4]}: через несколько месяцев после смерти жены^[27] султан выделил каждому сыну по 300 000 акче и отправил их по дальним провинциям^[35][7] — Селим из Манисы был переведён, по разным данным, сначала в Кютахью, а затем в Конью^[35], или же сразу в Конью, а Баязид — из Кютахьи в Амасью^[7][27]. Гарольд Лэмб предполагал, что этим назначением Сулейман желал испытать сына: Амасья хоть и была дальше от столицы, но располагалась она ближе к восточной границе и со стратегической точки зрения была важнее, чем Маниса, в которой на тот момент ещё пребывал Селим. Однако Баязид, вероятно, опасался, что в памяти жителей Амасьи ещё были живы и казнь предыдущего наместника шехзаде Мустафы, и мятеж Лже-Мустафы; кроме того, Баязида волновал не только перевод в Амасью как таковой, но и тот факт, что Селим мог остаться в Манисе, из которой их отец Сулейман много лет назад отбыл в столицу, чтобы спустя всего четыре дня после смерти отца взойти на престол^[30].

Младший шехзаде такое назначение счёл оскорбительным и воле отца подчинился не сразу: он был назначен санджак-беем Амасьи 6 сентября 1558 года, однако покинул Кютахью по настоянию султана лишь 28 октября^[7]. Всё это время Баязид просил у отца привилегий для себя и назначений в санджаки для своих сыновей^{[k 5]}. Уже покинув Кютахью, он жаловался, что считает это назначение падением «с небес в ад». В Амасью шехзаде прибыл только спустя 55 дней после отъезда из Кютахьи — 21 декабря 1558 года^{[k 6][7]}. Уже из нового санджака Баязид забрасывал отца просьбами вернуть его обратно в Кютахью^[27]. Селим, в свою очередь, также не сразу отправился в Конью: к середине осени 1558 года он всё ещё пребывал в Манисе, опасаясь покидать близкий к столице санджак из-за возможного нападения Баязида на брата в пути; в конечном итоге Селим отправился в Конью только после того, как Баязид выдвинулся в Амасью, и въехал в город в первые дни 1559 года^[29].

Зимой 1559 года Селим в письмах докладывал отцу, что брат собирает людей и вооружает их, отмечая, что, скорее всего, выступления зимой не будет, но грядущей весной Баязид нападёт на брата. Селим считал, что Баязида в столице поддерживает большое количество народа, в том числе и высшие чины государства. В свете этих событий Сулейман посоветовал старшему сыну оставаться в Конье и занять оборонительную позицию. Селим выполнил указания отца и, кроме того, выплатил большую сумму денег солдатам, чтобы те отбили нападение Баязида. В это же время Сулейман предпринял попытку успокоить Баязида, написав ему, что к нему не было проявлено жестокости. Однако Баязид, считавший, что, как и ранее с Мустафой, отец неверно оценивает его, а Селим и вовсе клевещет на брата, приступил к активным действиям^[29] и в середине апреля покинул свой санджак^[36].

Баязид прибыл в Анкару из Амасьи, чтобы разведать обстановку^[7]. Анкара была выбрана Баязидом из-за равноудалённого положения как от столицы, так и от санджака Селима Коньи. Уже здесь Баязид в письмах к отцу продолжал настаивать на своём желании вернуться в прежний санджак Кютахью. Вместе с тем становилось ясно, что он нападёт на брата, убьёт его и станет единственным наследником до того, как Сулейман успеет бросить на помощь старшему сыну собственные войска. Однако как только новость о походе Баязида достигла его отца, Сулейман отдал третьему визирю Соколлу Мехмеду-паше приказ о присоединении к войску Селима войска янычар; кроме того, на помощь старшему шехзаде были брошены войска под командованием генерал-губернатора Румелии Мустафы-паши^[36]; Лэмб писал, что, помимо янычар, Селиму были отправлены также сипахи и сорок пушек^[37]. Помощь Селиму выдвинулась из Стамбула в начале мая; в это же время наместникам, близким к Конье, был отдан приказ о поддержке шехзаде Селима^[36]. Пока султанские войска шли на помощь старшему шехзаде, Сулейман поднял против младшего сына богословов. Религиозные учёные и государственные деятели должны были вынести суждение о поведении Баязида и наказании, которое он должен был понести^[36]. Итогом стали фетвы на казнь по законам шариата мятежного шехзаде и его сторонников^[7][36]. В фетвах, изданных шейх-уль-исламом Эбуссуудом-эфенди и другими улемами, Баязид обвинялся в том, что он стал «багы́» («мятежник»), который вырвался из-под повиновения султана и захватил крепости, «грабил» людей и вербовал солдат^[7]. Баязид знал и о войсках, идущих на помощь Селиму, и о фетвах и поэтому считал, что битва с братом должна окончиться смертью одного из шехзаде^[36].

Ещё до того, как султанские войска достигли санджака Селима, Баязид с 30-тысячной армией повернул на юг в сторону Коньи и достиг её предместий к концу мая 1559 года. Селим, ожидавший нападения брата, занял оборонительную позицию. Его войска находились под командованием генерал-губернаторов и других чиновников, в то время как скромная армия Баязида состояла из низкоранговых тимариотов и людей, примкнувшим в последние месяцы. В течение двух дней, 30 и 31 мая, шла битва шехзаде^[тур.], в которой войска Баязида сражались за свои убеждения с большим рвением, пока войска Селима не желали продвигаться вперёд^[36]. Однако количество войск и степень их подготовки сыграли решающую роль, и Баязид проиграл^[7][36]: его войска не смогли прорвать оборону Селима и понесли огромные потери^[36].

Баязид спешно вернулся в Амасью и послал муфтия Мухиддина Джюрджани к отцу с просьбой о прощении^[1]. Написал он и великому визирю Рустему-паше с просьбой помочь вымолить прощение у султана. Одновременно с этим Баязид вновь собирал войска^[36]. Сулейман, получив просьбы сына о прощении, посчитал его недостойным этого самого прощения и приказал немедленно схватить шехзаде^[1]. Примерно в середине июня войска Соколлу, наконец, достигли Коньи, и Селим получил приказ вместе с ними преследовать мятежного брата. В этом же время беи на османо-персидской границе, черноморском побережье, Чёрном море и в арабских провинциях получили приказ задержать Баязида, если он появится на их территории. Крымский хан также был оповещён о возможном бегстве Баязида на его земли, как пятьюдесятью годами ранее это случилось с отцом Сулеймана Селимом I^[38].

Пока приказы рассылались по провинциям, Баязид забрал четверых своих сыновей и 7 июля покинул Амасью^[1]. Произошло это в первый день Ураза-байрама — праздника, следовавшего за священным месяцем Рамадан; кроме того, в том году эта дата пришлась на пятницу. Вероятно, Баязид рассчитывал, что в праздничный день его не будут преследовать и он сможет беспрепятственно покинуть санджак вместе со своими спутниками — помимо четверых сыновей, его сопровождали порядка десяти тысяч человек. Баязид направился на восток и старался передвигаться с максимально возможной скоростью, чтобы султанские войска, вышедшие из Коньи, не успели настигнуть его, а местные правители не успели получить приказ о его захвате. Из Амасьи шехзаде направился в Байбурт^[38], а уже оттуда в Эрзурум^[39][38]. Согласно курдскому историку Шараф-хану Бидлиси, местный губернатор Аяз-паша предложил ему помощь в том, чтобы испросить прощения у султана, однако дальше слов дело не пошло^[39]. Когда шехзаде подошёл к восточной границе, в районе Чухур-Саада его нагнали знаменосцы отца^[1] во главе с шехзаде Селимом^[39], от которых Баязиду удалось отбиться^[1]. Тогда он понял, что не сможет жить на османских землях, и решил укрыться в Персии со своими людьми в середине августа 1559 года^[38][1]. Уже на подходах к границе Баязид продолжал писать письма сестре Михримах и её супругу Рустему-паше, надеясь, что те смогут договориться с султаном о прощении^[38]. Лэмб писал, что Михримах умоляла отца простить брата, уповая на то, что супруг её Рустем-паша болен и скоро умрёт, и Баязид останется её единственной надеждой^[40]. Какое-то время Сулейман, прислушиваясь к мнению дочери, раздумывал о возможном пути решения проблемы^[41]. Однако, по словам Лэмба, как только Баязид пересёк границу, он подписал себе смертный приговор^[42].

Баязид послал к правителю Чухур-Саада Шах Кули-султану Устаджлу своего человека с заверениями, что его намерения чисты. Когда шаху Тахмаспу I передали сведения о случившемся, он отправил навстречу Баязиду своего юзбаши Хасан-бега^[39], который с почестями проводил шехзаде в Казвин к шаху^[42][39] в сопровождении около 12 тысяч конников^[43]. В Казвин Баязид со свитой прибыл 23 октября 1559 года^[1].

Казвин встретил Баязида пышными торжествами, устроенными по приказу Тахмаспа: был организован пир, а также от лица персидских вельмож и эмиров Баязиду, его сыновьям и свите были подарены почётные одеяния и подарки, обошедшиеся персидской казне в 10 тысяч туманов. Большая часть свиты шехзаде была отослана к правителям и эмирам, охранявшим границы шахских владений, где должна была перезимовать и весной вновь встать под знамёна Баязида^[43]. Туран отмечал, что шах Тахмасп, по-видимому, просил прощения у Сулеймана I по просьбе Баязида, и Кануни даже какое-то время думал простить преступление своего сына, но отказался от этого из-за негативного отношения шехзаде Селима к Тахмаспу; сам же Селим предпочитал избавится от брата ещё при жизни отца, чтобы избежать неприятностей в начале собственного правления^[1]. Лэмб утверждал, что Баязид в послании к Сулейману написал, что нашёл в Тахмаспе второго отца^[42]; сам же Сулейман, по мнению Лэмба, отрёкся от сына, как только тот пересёк персидскую границу^[42].

В течение нескольких месяцев дворы ближней Европы следили за происходящим при персидском дворе, рассчитывая, что персам удастся втянуть османов в войну на востоке и отвлечь Сулеймана от завоеваний на западе. Сам же Тахмасп попытался извлечь выгоду из нахождения при его дворе заложника: под прикрытием обычного приветствия Сулейману он высказал предположение, что Баязид может возглавить приграничные провинции, такие как Эрзурум в горном проходе или Багдад у водных путей Тигра и Евфрата^[англ.]; и в том, и в другом случае эти территории вновь перешли бы персам^[42]. Такое положение дел могло привести к войне с персами. Однако Сулейман в этом случае не опасался, что придётся воевать на два фронта: гражданская война ему не грозила, поскольку армия считала Баязида предателем из-за бегства в Персию — в отличие от Мустафы, который принял наказание отца и стал мучеником^[44].

Бидлиси писал, что люди шехзаде не доверяли Тахмаспу, поскольку тот не оказал Баязиду необходимой поддержки, и считали, что в конечном итоге шах поступит с шехзаде так, как велит ему султан Сулейман. Посовещавшись между собой, сторонники Баязида решили при удобном случае устроить на шаха Тахмаспа покушение и уехать в сторону Багдада или Ширвана и Грузии. Однако о заговоре узнал юзбаши Хасан, и чтобы замять дело, по приказу Баязида были казнены несколько человек. Однако вести о готовящемся покушении всё равно достигли ушей шаха. В Казвине начались беспорядки, в ходе которых на пристанище Баязида было совершено нападение «простонародья и других подонков и черни Казвина». Шах послал человека, чтобы усмирить толпу. На следующий день, согласно обычаю, Баязида с сыновьями и свитой привели в диван-хане^[англ.], где планировалось устроить пир, чтобы загладить грубость простонародья и успокоить шехзаде. Однако как только Баязид с сопровождающими вошёл в диван-хане, всех их по приказу шаха арестовали. В тот же день войска Баязида были почти полностью перебиты^[43]. Туран же писал, что о заговоре заявил сам Тахмасп, желавший воспользоваться конфликтом в своих целях; сначала он разогнал воинов Баязида, а 16 апреля 1560 года заключил в тюрьму его самого и его сыновей^[1].

После ареста между Кануни и Селимом с одной стороны и шахом Тахмаспом с другой завязалась переписка с целью договориться о выдаче мятежного шехзаде османам^[45][1]. Кая отмечал, что тон писем Сулеймана говорил о том, что он не хочет обсуждать с Тахмаспом возможность казни сына и желает лишь его возвращения домой любой ценой — будь то крупная сумма денег или же возвращение персам захваченных ранее крепостей^[45]. Лэмб же писал, что Сулейман сразу дал Тахмаспу понять, что мир возможно сохранить при двух условиях: Баязид будет выдан османам, и Тахмасп за это получит только деньги^[46]. Вместе с тем Селим открыто обсуждал с шахом казнь брата и считал, что нужно приложить максимум усилий, чтобы она состоялась^[45]. Вскоре в Казвин с многочисленными богатыми дарами прибыла делегация от султана Сулеймана в составе трёхсот человек во главе с бейлербеем Мараша Кайлун Али-пашой. Согласно Бидлиси, среди даров были «несколько девяток^{[k 7]} коней с попонами из парчи, бархата и разноцветного дамасского шёлка, у некоторых седло и уздечка [были украшены] драгоценными камнями. [К этому] прибавили пояс с мечом, расшитую золотом фараджу^{[k 8]} с пуговицами из бадахшанского рубина, из которых каждая весила больше мискаля, и другие румские и европейские диковинки и [редкостные] ткани». Посланникам удалось добиться расположения и благосклонности шаха. После соблюдения обычаев и церемоний посланникам дали разрешение на отъезд. Когда они пришли прощаться с шахом, тот заявил: «За эти услуги, ибо султан Байазид и [его] сыновья были схвачены единственно ради удовлетворения и благосклонности властелина [Сулеймана I], я [тоже] жду внимания и благодеяний»; этими словами Тахмасп намекал, что хочет получить в числе прочего в управление для своего сына Хайдар-мирзы Багдад^[49].

В конце концов султану пришлось принять некоторые пожелания шаха, в соответствии с которыми Тахмаспу должно было быть выплачено 1 200 000 золотых монет, а также Персии должен был быть передан Карс. Кроме того, Селим дал «ахиднаме^[тур.]», согласно которому он останется другом Персии, когда станет султаном. Когда соглашение было достигнуто, османские послы, которые должны были забрать Баязида и его сыновей, прибыли в Казвин 16 июля 1562 года^[1]. Возглавляли делегацию, согласно Бидлиси, бейлербей Вана Хюсрев-паша, чашнигир-баши^[тур.] Синан-ага и чавуш-баши^[тур.] Али-ага; Бидлиси писал: «[Им] было приказано вручить [шаху] около 400 тысяч флоринов червонного [золота] от владыки и 100 тысяч флоринов от полновластного царевича Султан Салим-хана, что вкупе составит 30 тысяч туманов, какими пользуются в Ираке, несколько подношений и румских и европейских драгоценностей, [а также] сорок арабских коней с седлом и панцирем из золота, драгоценных камней и парчи. Для шахских сыновей и дочерей от великих шахзаде привезли в дар инкрустированные драгоценными камнями украшения, оценить которые не могли проницательные ценители. Деньги по приказу Сулаймана хранились в Эрзеруме, дабы, как только Султан Байазида с сыновьями передадут слугам государя, деньги вручили доверенным шаха». Также Тахмаспу было передано послание от султана Сулеймана и шехзаде Селима, в котором говорилось: «Если Байазида с сыновьями передадут нашим представителям, никогда мы и счастливые дети наши не будем враждовать с родом Сефевидских государей и не причиним вреда их стране. [Пусть] устои мира и благоразумия будут неизменно прочными, да не будет проявлена вами и детьми вашими несправедливость и несогласие, что несовместимы с дружбой и единством, да не допустим [этого] мы и наши дети также!» Получив дары и ознакомившись с посланием, Тахмасп отдал приказ передать Баязида и его сыновей посланникам султана^[50].

23 июля 1561 года, в четверг^[1], Баязида с сыновьями передали посланникам султана^[51]. Лэмб писал, что Баязид, вопреки всем законам гостеприимства, был схвачен во время банкета, который Тахмасп дал в его честь. Кроме того, Лэмб отмечал, что Баязид согласился сдаться османам, считая, что его отправят к брату, а не к отцу^[46]. Баязид предстал перед посланниками отца и брата в простом старом платье, рваном головном уборе и с побритой бородой — всё это было символом его падения^{[k 9]}. Посланники Сулеймана объявили шехзаде, что если они те, за кого себя выдают, то они будут казнены. После того, как личность пленников была подтверждена^[51], они были убиты на конном ристалище в Казвине^{[k 10][50]}; все шехзаде — сначала сам Баязид, затем его сыновья^[1] — были задушены^[51][1]. Олдерсон указывает, что произошло это 25 сентября 1561 года^[2]. Согласно Бидлиси, тела положили в гроб и на телеге отвезли в Ван, откуда первоначально планировалось доставить их в Стамбул для погребения^[50]. Кая дополняет, что тела были законсервированы мускусом и духа́ми, чтобы перевезти их на османскую землю^[51]. Однако в пути был получен приказ Сулеймана^[50] похоронить их в Сивасе за пределами города^[1][50]. Как писал Бидлиси, Баязид с сыновьями был погребён возле Сиваса, к западу от города, возле дороги^[50]. Однако Туран писал, что шехзаде захоронили в тюрбе Мелик-и Аджем^[тур.], которое позднее было разрушено^[1].

Бунт Баязида имел как близкие, так и отдалённые последствия^[51]. Так, в это же время в Бурсе^[1][51], куда он был выслан вместе с матерью^[51], был убит пятый сын Баязида^[1][51], которому было всего три года^[1]. Тахмаспу были отправлены ценные подарки, но ни обещанных 1 200 000 золотых дукатов (он получил только 500 000 дукатов), ни Карс он не получил. Однако, что более важно, шах смог заполучить доверие как Сулеймана, так и его преемника Селима, пообещавшего Тахмаспу мир между государствами, который должен продлиться вплоть до Страшного суда^[51]. Для османов же итогом бунта Баязида, помимо кровавой гражданской войны, стали административные изменения в армии, развитие дипломатического корпуса, а также изменение в принципах престолонаследия: отныне титул правителя передавался не тому шехзаде, кого султан посчитает самым достойным, а только старшему из наследников^[1].

Лэмб писал, что Сулейман после казни Баязида и его сыновей не стал приближать к себе Селима, рассчитывая лишь на поддержку Михримах. Однако овдовевшая в том же году Михримах не смогла простить отцу убийство любимого брата: облачившись в траур, она переехала в Старый дворец вместе со всей своей свитой. О своём отъезде Михримах не уведомила отца лично, передав ему послание через главную калфу^{[k 11]} уже после случившегося: отныне она будет носить траур по всей своей семье и более не будет проживать в покоях своей матери в султанском дворце, как это было ранее. Сулейман был очень огорчён, поскольку из всех своих детей больше всего он любил именно Михримах, и боялся, что теперь дочь ненавидит его^[53]. Уже находясь на пороге смерти, Сулейман осознал, что смерть Баязида была на руку христианскому миру, поскольку боязливый Селим был не способен упрочить правление османов, как это мог бы сделать Баязид^[54].

Йылмаз Озтуна, не указывая иных данных, называет 9 детей Баязида: Орхана, Османа, Абдуллу, Махмуда, Мехмеда, Михрюмах, Хатидже, Айше и Ханзаде; он отмечает, что Михрюмах родилась в Кютахье в 1547 году и была замужем за Дамад Муззафером-пашой (ум. 1593), а её сестра Айше была женой Эратнаоглу Коджа Али-паши (ум. в 1562 в Токате)^[6].

Энтони Олдерсон указывает 11 детей: Абдуллу, Махмуда, Мехмеда, Мурада, Орхана, Османа, Сулеймана (р. 1557), Айше, Хатидже, Ханзаде и Михримах (р. 1550). Абдулла, Махмуд, Мехмед и Орхан были казнены вместе с отцом 25 сентября 1561 года. Мурад скончался в 1560 году, и в том же году был казнён трёхлетний Осман^[2].

Шерафеттин Туран, не указывая общее количество детей Баязида, пишет, что бежали с ним в Персию и были казнены в Казвине его сыновья Орхан, Осман, Махмуд и Абдулла^[1].

Американский профессор Лесли Пирс^[англ.] пишет, что, в отличие от братьев, Баязид имел большую семью — нескольких сыновей и нескольких дочерей^[55], однако подробностей не приводит, указывая лишь, что шехзаде Орхан, ровесник сына Селима Мурада, в 1558 году своим дедом-султаном был назначен санджак-беем одной из провинций, и к этому моменту ему было около 12 лет^[56].

Шахин Кая указывает, что старший сын Баязида Орхан был санджак-беем Чорума^[27]. Он также отмечает, что на момент бегства в Персию у шехзаде было четыре дочери, оставшиеся в Амасье, и пятеро сыновей, четверо из которых бежали с ним, а самый младший — новорождённый шехзаде — остался с сёстрами в санджаке^[38].

Путешественник Ханс Дерншвам^[нем.], лично видевший Баязида в Эдирне в 1555 году, описывал его похожим на отца по темпераменту, невысокого роста, бледного, с жёлтым лицом, худого и со светлыми усами. Кроме того, он описывается другими встречавшимися с ним путешественниками как человек меланхоличный, любящий чтение, добродетельный, поэтический по натуре, умный, скромный, смелый и храбрый^[1].

Баязид писал стихи под псевдонимом Шахи́ и во время своего пребывания в Кютахье основал «мир мудрости», состоящий из учёных и поэтов. В его диване, состоящем из 1443 куплетов, помимо стихов на османском языке есть также стихи на персидском. Кроме того, стих Баязида с редифом «отец» в своё время читался по всей стране^[1]. Копии рукописей стихов Баязида хранятся в коллекции библиотеки^[тур.] эмира Али^[тур.] (тур. Millet Kütüphanesi Ali Emirî). Стихи Баязида переводятся на современный турецкий язык^[57], однако некоторые переводы подвергаются критике^[58].

Пирс отмечала, что когда у султана осталось только двое сыновей, Баязид и Сулейман I вели дискуссию о престолонаследии в стихах^[59].

Баязид является одним из персонажей турецкого телесериала «Хюррем Султан» (2003), роль исполнил Энгин Алтан Дюзьятан^[60]. Он также появляется в турецком телесериале «Великолепный век» (2011—2014): во втором и третьем сезонах Баязид является второстепенным персонажем (роль исполняли Озгюр Эгэ Налджи^[тур.] / Эрхан Джан Картал^[англ.]); в четвёртом сезоне повзрослевший Баязид становится одним из главных персонажей телесериала, роль исполнил Арас Булут Ийнемли^[61].

• Гёнджю, Т. Дженгиз. Гарем последних османских султанов. — М.: Издательство СПбГУ, 2022.
• Сухарева, Ольга Александровна. История среднеазиатского костюма. — М.: Наука, 1982. — 139 с.
• Шараф-хан Бидлиси. Шараф-наме / пер. Е. И. Васильевой. — М.: Наука, 1976.
• Alderson, Anthony Dolphin. The Structure of the Ottoman Dynasty. — Oxf.: Clarendon Press, 1956. — 173 p.
• Baltacı, Cahit. Hürrem Sultan (тур.) // TDV İslâm Ansiklopedisi. — Istanbul: Türkiye Diyanet Vakfı, 1998. — C. 18. — S. 498—500.
• Imber, Colin^[англ.]. The Ottoman Empire, 1300—1650: The Structure of Power (англ.). — London: Bloomsbury Academic, 2019. — 400 p. — ISBN 9781350307629, 1350307629.
• Kaçar, Mustafa. Mihrimah Sultan (тур.) // Islam Ansiklopedisi. — İs.: Türkiye Diyanet Vakfı, 2005. — C. 30. — S. 39—40.
• Kaya, Şahin. Peerless Among Princes: The Life and Times of Sultan Süleyman. — N. Y.: Oxford University Press, 2023. — 384 p. — ISBN 9780197531631, 0197531636.
• Lamb, Harold. Suleiman the Magnificent. Sultan of the East. — N. Y.: Doubleday and Сompany. INC., 1951. — 370 p.
• Özkaya, Ahmet Sefa. Kanuni’nin Kadınlarından Gülfem Hatun’un Ölüm Sebebi Anlatısına Reddiye ve Yeni Bir Teori // 3rd International Congress on Ottoman Studies (Abstract Book) (неопр.). — 2023. — P. 352. — 379 p.
• Öztuna, Yılmaz. Kanuni Sultan Süleyman. — İs.: Ötüken Neşriyat A.Ş.^[тур.], 2016. — 208 S.
• Peirce, Leslie P. The Imperial Harem: Women and Sovereignty in the Ottoman Empire. — Oxf.: Oxford University Press, 1993. — 374 p. — ISBN 01-950-8677-5. — ISBN 978-0-195-08677-5.
• Sakaoğlu, Necdet. Bu mülkün kadın sultanları (тур.). — İstanbul: ALFA Basım Yayım Dağıtım San. ve T ic. Ltd. Şti., 2015. — S. 279—291. — ISBN 978-605-171-079-2.
• Süreyya Mehmed Bey. Sicill-i Osmani / ed. Nuri Akbayar. — Istanbul: Tarih Vakfi Yurt Yayınlar, 1996. — S. 8. — ISBN 975-333-049-5, 975-333-038-3.
• Turan, Şerafettin. Bayezid, Şehzade (тур.) // TDV İslâm Ansiklopedisi. — Istanbul: Türkiye Diyanet Vakfı, 1992. — C. 5. — S. 230—231.

Эта статья входит в число избранных статей русскоязычного раздела Википедии.