Османский жестовый язык

Османский жестовый язык — жестовый язык, который использовался в османском дворце в Стамбуле с XV по XVIII век. Жестовый язык называли ixarette, от османского ișaret («знак»)^[1].

После завоевания Константинополя султан Мехмед II ввёл правила пребывания во дворце. Султану они предписывали тишину и уединение: предполагалось, что правитель лишь изредка показывается на публике и почти всё время проводит в своих покоях во внутреннем дворе дворца Топкапы. Только самые высокопоставленные гости получали право встретиться с султаном во дворце в обстановке безмолвия, нарушаемого лишь шумом фонтана^[2].

Когда соблюдение тишины имеет важное церемониальное значение, неспособность к устной речи оказывается благоприятной чертой для слуг^[3][4]. Обычай держать при дворе людей с особенностями развития, чаще всего карликов, в качестве шутов был распространён по всему миру^[5], однако в Османской империи немые имели обязанности скрытных слуг, охранников, палачей, курьеров^[3], по некоторым данным — и наёмных убийц^[4]. С помощью навыка чтения по губам безмолвные слуги могли узнавать, о чём разговаривают посетители дворца^[3], а их неспособность устно разговаривать гарантировала, что они не выдадут конфиденциальную информацию за пределы дворца, потому они могли присутствовать даже на секретных собраниях^[6]. «Дворцовые немые» (по-османски dilsiz, буквально «безъязыкие») упоминаются в отчётах о платежах и обмундировании уже в 1470-х годах во времена правления султана Мехмеда II^[1][4], хотя некоторые историки предполагают, что немые появились при дворе ещё раньше, при султане Баязиде I (1389—1402)^[4]. Известно, что в качестве немых должности при дворе получали как глухие с рождения люди, так и те, кому ампутировали язык^[3].

Во дворце оказалось большое количество слуг, неспособных к устной речи. В частности, до 1580-х годов их количество оценивается в 15-20 человек; затем общая численность персонала дворца возросла с 7000 до 11000 человек, увеличилось и число «дворцовых немых»^[4]. В 1600 году британский строитель органов Томас Даллам^[англ.], доставив в подарок султану Мехмеду III музыкальный инструмент от королевы Елизаветы I, наблюдал при дворе около сотни слуг, лишённых способности разговаривать вслух^[7]. Сложившиеся условия способствовали зарождению беззвучной коммуникации^[1].

Во времена правления султана Сулеймана I (1520—1566) глухие уже пользовались некоторой жестовой системой. Немецкий историк и востоковед Йоханес Леунклавиус^[англ.] бывал в Стамбуле около 1583 года и описывал людей, которые могли «открывать свой ум с помощью определённых знаков и, в свою очередь, понимать вещи, обозначенные жестами и знаками»^[1][4]. В конце XVI — начале XVII века жестовая система коммуникации развивалась, приобретая всё более важную роль во дворце султана. Возможно, жестовый язык стал использоваться чаще в связи с тем, что султаны в это время избегали участия в военных походах и проводили больше времени со своими придворными. Способность слуг обмениваться жестами отмечал в 1600 году строитель органов Томас Даллам. Дипломат Оттавиано Бон^[итал.] писал в 1608 году, что султан Ахмед I проводит много времени со своими неслышащими слугами, способными обмениваться любой информацией с помощью системы знаков, которые правитель отлично понимает^[4]. Осман II (1618—1622), вероятно, стал первым султаном, который освоил жестовый язык и принудил к тому же своих пажей и евнухов^[4][6]. В дальнейшем язык жестов изучали дети султана и его приближённые^[3]. Освоение жестового языка позволяло султану отдавать тайные распоряжения своим помощникам^[6]. Во второй половине XVII века британский дипломат сэр Пол Райкот^[англ.] отмечал, что жестовый язык очень популярен при дворе султана. Французский учёный Жозеф Питтон де Турнефор оставил комментарий о том, что жестовый язык слуг правителя имеет дневную и ночную формы, и последняя подразумевает взаимодействие с помощью прикосновений к различным частям тела собеседника^[4].

На территории дворца работала школа, где старшее поколение слуг обучало жестовому языку новичков^[3].

Последние сведения об использовании жестовой системы относятся к началу XX века, сохранилась фотография двух глухих служителей у Высокой Порты^[4].

Достоверно неизвестно, была ли используемая жестовая система полноценным языком. Сэр Пол Райкот предполагал, что с его помощью можно рассуждать и полностью выражать свои мысли, в том числе пересказывать исламские истории и сюжеты, поучения из Корана и вообще всё, что может высказано с помощью языка^[2]. Подобным образом характеризуют жестовую систему и другие путешественники, посещавшие дворец Топкапы в XVI—XVII веках, однако они не понимали этого языка и потому, вероятно, воспроизводили услышанное мнение о способностях жестовой системы коммуникации. Материалов, позволивших бы оценить возможности системы, не сохранилось^[4].

Приходится ли османский жестовый язык предком турецкому жестовому языку, неизвестно^[8].

Примечания[править | править код]

Литература[править | править код]

• Yusuf Kemal Kemaloğlu, Pınar Yaprak Kemaloğlu. The history of sign language and deaf education in Turkey (англ.) // Kulak burun bogaz ihtisas dergisi: KBB (Journal of ear, nose, and throat). — 2012. — Iss. 22, no. 2. — P. 65—76. — doi:10.5606/kbbihtisas.2012.013.
• Kristina Richardson. New Evidence for Early Modern Ottoman Arabic and Turkish Sign Systems (англ.) // Sign Language Studies. — 2017. — Iss. 17, no. 2. — P. 172—192. — doi:10.1353/sls.2017.0001.
• M. Miles. Signing in the Seraglio: Mutes, dwarfs and jestures at the Ottoman Court 1500-1700 (англ.) // Disability & Society. — 2000. — Iss. 15, no. 1. — P. 115—134. — doi:10.1080/09687590025801.