Пять вечеров (пьеса)

«Пять вечеров» — пьеса Александра Володина, написанная в 1958 году. Начиная с того же года пьеса постоянно ставится в театрах, а в 1978 году она была экранизирована.

В 1954 году Александр Володин выпустил небольшой сборник рассказов, и, как отмечал впоследствии С. Владимиров, почти весь сюжетный материал его пьес был уже заготовлен в этом раннем сборнике; так, рассказ «Пятнадцать лет жизни» предвосхищал пьесу «Пять вечеров»^[1]. В этом рассказе к больному герою, по фамилии Ильин, приходила его давняя и забытая любовь; они произносили всего несколько фраз, старательно обходя главное, и в конце концов Ильин притворялся спящим; но после ухода женщины он начинал вспоминать прошлое и осознавал, что жизнь растрачена впустую. Ильин в рассказе, как и в будущей пьесе, принадлежал к тому же поколению, что и сам автор, учился до войны в Технологическом институте и по призванию был химиком; на этом, однако, сходство заканчивалось: в пьесе Володин наделил своего героя иным характером и иной, хотя и недостаточно ясной судьбой^[2].

Володина-прозаика критики похвалили за то, что он «с увлечением пишет о повседневных, будничных делах людей самых скромных рядовых специальностей»^[1]; но то, что было хорошо для рассказов, оказалось плохо для драматургии. Первая пьеса Александра Володина, написанная в 1955 году «Фабричная девчонка», годом позже поставленная в Ставропольском театре, а затем и в 1957 в Центральном театре Советской Армии в Москве, подверглась жестокой критике на страницах журнала «Театральная жизнь»^[3]. В этой пьесе, как и в последующих, Володин, по словам А. Смелянского, привёл на сцену новых героев — ничем не примечательных людей, которых в советское искусство «дальше передней тридцать лет не пускали»: им была отведена глухая периферия советской драмы, роль безликого хора, имеющего право лишь одобрять мудрость власти^[3].

Но пьеса нашла и немало сторонников; благодаря острой дискуссии в журнале «Театр», не в последнюю очередь, на начинающего драматурга обратили внимание такие режиссёры, как Георгий Товстоногов и Олег Ефремов, и новую свою пьесу, «Пять вечеров», написанную в 1958 году, Володин был приглашён читать труппе Большого драматического театра^[4].

Работу над пьесой Володин начал в 1957 году; как писал С. Владимиров, «не продолжая открытое, а словно бы отталкиваясь от сделанного, чуть ли не споря с самим собой». Но именно в этом, по мнению критика, и заключалась верность духу «Фабричной девчонки»^[5]. По поводу читки в Большом драматическом Зинаида Шарко вспоминала: «Через каждые пять минут он останавливался и говорил: „Извините, там очень бездарно написано. Я вот это исправлю и это исправлю… Ой, как это плохо! Я… я даю слово, что я это исправлю!“ Вот так он прочел всю пьесу, извиняясь за то, что так плохо написано»^[4].

Художественному совету театра пьеса не понравилась, но, как говорил Вл. Немирович-Данченко, никто не знает, хороша или плоха пьеса, пока она не поставлена на сцене^[6], — спектакль, созданный Товстоноговым, стал настоящим событием театральной жизни. В 1959 году он вызвал такую же острую полемику, как и «Фабричная девчонка»; при этом критики не разделяли театр и драматурга, обоих обвиняли в «мелкотемье», «узком бытописательстве», «натуралистическом приземлении героев». И тем не менее у «Пяти вечеров», которым противники предрекали короткую жизнь и бесславную смерть, жизнь оказалась долгой и славной^[6].

В 1978 году Никита Михалков снял по пьесе одноимённый фильм. В конце 70-х самому Володину казалось, что его «Пять вечеров» устарели: всё, что было в пьесе нового и неожиданного в начале «оттепели», давно уже стало нормой. «Когда она была написана, — вспоминал драматург, — одиноких женщин на сцене и экране ещё не существовало. Неустроенные судьбы были немыслимы. Но с тех пор одинокие женщины густо населили кинопроизведения, неустроенные судьбы стали ещё более неустроенными»^[7]. То же можно было сказать и о многих других мотивах пьесы^[8]. Но, как оказалось, пьеса Володина по-прежнему предоставляла благодатный материал для актёрских откровений, — открытием фильма Михалкова стал Ильин в исполнении Станислава Любшина^[9][10].

В 2004 году в Петербурге был основан Всероссийский театральный фестиваль, посвящённый памяти драматурга, он получил название «Пять вечеров».

• Ильин
• Тамара
• Слава
• Катя
• Зоя
• Тимофеев

Середина 50-х годов. После 17-летнего отсутствия Ильин возвращается в родной Ленинград; из окна квартиры своей приятельницы Зои он видит дом, в котором когда-то снимал комнату, и вспоминает девушку, которую любил в молодости, Тамару.

Вдвоём со взрослым племянником Славиком Тамара живёт всё в той же коммунальной квартире, в которой снимал комнату Ильин. Нежданного гостя она встречает недоверчиво, его многолетнее отсутствие ей непонятно, — не найдя счастья в личной жизни, Тамара ищет его в труде и в общественной работе и с гордостью сообщает Ильину о своих достижениях в качестве мастера цеха. Он, учившийся до войны в Технологическом институте, в свою очередь, представляется главным инженером крупного химического комбината.

Постепенно Тамара оттаивает; но Ильин не решается признаться ей в том, что он — простой шофёр, работающий на Севере, и что жизнь его на самом деле не сложилась. Он прячется от Тамары у своего старого институтского друга Тимофеева, от которого Тамара и узнаёт, что главным инженером крупного химического комбината в действительности является Тимофеев. Для Тамары это уже совершенно неважно, но Ильин «от позора» спешит покинуть Ленинград. В судьбу «отцов» вмешиваются «дети»: в привокзальном ресторане Ильина находит подруга Славика, Катя, и приводит к Тамаре.

Одновременно с Виктором Розовым, но совершенно по-своему Александр Володин создавал новую «бытовую драму». Когда этот жанр, родившийся в годы хрущёвской «оттепели», утвердился на советской сцене, те особенности драматургии Володина, которые порождали обвинения в «мелкотемье», «узком бытописательстве» и «натуралистическом приземлении героев», создали драматургу, по словам критика, репутацию «внимательного наблюдателя современного быта, мастера меткой детали, поэтического интерпретатора обыкновенного»^[11]. Все эти качества присутствуют в «Пяти вечерах», как и особенность, позже обеспечившая успех киноверсиям пьес Володина: «У него всегда, — пишет театровед А. Варламова, — наличествует принципиально важный для поэтики кинематографа лейтмотив „потока будней“, в который погружены, то вырываясь из его плена, то вновь оказываясь подхваченными его течением, володинские персонажи. Вернее, здесь не присутствуют „будни“ в тяжеловесном бытовом воплощении, а дана их лаконичная музыкальная, мелодическая формула»^[12].

В «Пяти вечерах» уже присутствует будущий успешный кинодраматург — в странных для театральной пьесы ремарках, предваряющих каждый из «вечеров», больше похожих на закадровый дикторский текст^[13]. Если обычно драматурги своими ремарками помогают режиссёрам «увидеть» и правильно воссоздать место действия, то Володин, напротив, пишет о том, чего театр заведомо воссоздать не может, как, например, перед третьим «вечером»: «Смеркается. Вечерняя смена уже заступила. Снег все идет. Дворники засыпают песком ледяные дорожки, но дети и женщины снова их раскатывают. А в Михайловском саду тихо, как в лесу. И Петропавловская крепость стоит, кажется, не на берегу Невы, а на самом краю снежного поля»^[14]. Кинематографические ремарки, отмечает С. Владимиров, здесь не случайны, они вносят в пьесу лирическую интонацию, создают атмосферу открытости: «Действие трактовано, скорее, как воспоминание-раздумье. Память становится одной из основных движущих сил»^[15].

В пьесе Володин пересмотрел судьбу Ильина — героя своего раннего рассказа: если в рассказе Ильин сам был повинен в том, что 15 лет жизни растратил впустую, то в пьесе драматург поместил судьбу героя в исторический контекст^[16]. После постановки «Пяти вечеров» в БДТ у многих сложилось впечатление, будто Ильин вернулся в родной город из ГУЛага, — сам автор не обмолвился об этом ни словом: в пьесе его герой оказался вынужден покинуть институт, потому что надерзил декану, потом была война, что было дальше — неясно^[17]. Ильин «Пяти вечеров» — «не то бывший каторжник, не то бывалый фронтовик», по словам Вадима Гаевского^[18], а может быть, просто «романтик», каковым он сам пытается себя представить^[19].

Эта недосказанность вызвала немало нареканий; одни, приняв на веру слова Ильина о романтике дальних дорог, упрекали героя в том, что он сам исковеркал свою судьбу, другие видели в этом умолчании намёк на обстоятельства, ставшие общим достоянием после XX съезда, и хотели, чтобы драматург и театр говорили о них с большей откровенностью^[17]. Как считает С. Владимиров, драматург не прояснил до конца судьбу своего героя, потому что больше, чем скитания, его занимало возвращение Ильина: «Речь идёт не просто о встрече потерявших друг друга людей, а о соединении, сближении времён, о возможности всё-таки вернуть прошлое»^[20]. Это обретение, скорее исключительное, похожее, по словам критика, на театральное чудо, было вместе с тем знамением времени^[20].

Первую постановку пьесы осуществил Георгий Товстоногов в Большом драматическом театре им. М. Горького; премьера состоялась 6 марта 1959 года^[6]. «Простой володинской истории, — пишет Анатолий Смелянский, — Товстоногов поставил историческое дыхание»^[21]. Странные володинские ремарки режиссёр читал в спектакле по радио, чтобы передать зрителям природу новой «бытовой драмы»^[21]. Он создал спектакль об «оттепели»; по словам А. Смелянского — «о том, как к окаменевшим людям возвращается чувство», о том, как советский человек возвращается к самому себе и становится просто человеком, освобождается от шелухи заученных интонаций и привычных социальных ролей^[21]. Едва ли не кульминацией спектакля стала бесхитростная песенка главной героини «Миленький ты мой, возьми меня с собой»; её горький смысл — в те времена, когда из небытия возвращались давно исчезнувшие люди, — был внятен даже тем, кто не расслышал политический подтекст спектакля^[19]. «Нам открылось тогда, — писал десятилетия спустя В. Гаевский, — что души человеческие, полузамёрзшие в долгой и холодной ночи, всё ещё живы и старая песня ещё жива, и вот этим открытием был полон спектакль, был им бесконечно взволнован, а потому и волновал тоже бесконечно»^[18].

Анатолий Эфрос вспоминал, как москвичи ездили в Ленинград, специально чтобы посмотреть «Пять вечеров», хотя по возвращении не все рассказывали о нём с восторженностью, иные — с негодованием. Для Эфроса это негодование оставалось непостижимым и много лет спустя; по поводу исполнителей главных ролей, Зинаиды Шарко и Ефима Копеляна, он писал: «Это было настоящее тонкое психологическое искусство. Это было прекрасное искусство актёров того направления, которое называется искусством переживания. Это была режиссура, в которой я ощутил истинное продолжение заветов Станиславского… За простенькими разговорами в каждой сцене скрывалась такая боль, такая тоска или такая радость, что невозможно было оставаться спокойным»^[22]. Сам драматург говорил впоследствии, что его Тамару создала Шарко, открывшая в героине и в пьесе в целом нечто такое значительное, чего он и сам не подозревал^[23].

«Пять вечеров» стали одним из тех спектаклей, которые, по словам А. Смелянского, «непререкаемо возвели Товстоногова и его театр в ранг первой сцены страны»^[3]. Тамара, сыгранная Зинаидой Шарко, стала откровением не только для драматурга, она вошла в историю советского театра, описана в учебниках^[24].

В спектакле, оформленном художником В. Л. Степановым, Славу, племянника Тамары, играл Кирилл Лавров, его подругу Катю — Людмила Макарова, Тимофеева — Всеволод Кузнецов.

В том же году пьесу поставил в «Современнике» Олег Ефремов, исполнивший в ней главную мужскую роль. В московском спектакле Тамару играла Лилия Толмачёва, Инженера — Евгений Евстигнеев^[25].

Но, в отличие от товстоноговского, спектакль «Современника» автору не понравился. «Мы попытались решить пьесу как сказку, — рассказывал Ефремов, — сделали голубые декорации, все было искренне, благородно, красиво… а автор нашего спектакля не принял и с присущей ему прямотой заявил, что не писал этой пошлятины»^[26].

Театр, во всяком случае, открыл для себя драматурга Володина: в дальнейшем на сцене «Современника» шли его пьесы «Моя старшая сестра», «Назначение» и «С любимыми не расставайтесь», и своё 50-летие в 2006 году театр отметил новой постановкой «Пяти вечеров»^[25]. В спектакле, поставленном Александром Огарёвым, Тамару играла Елена Яковлева (позже её сменила Евгения Симонова), Ильина — Сергей Гармаш^[4]. В этой новой постановке восторжествовало, по словам М. Дмитревской, «сериальное сознание», — он вызвал ностальгию по старому «Современнику» и заставил по-новому оценить спектакль 1959 года, который полвека спустя уже был «легендарным», наряду со спектаклем Товстоногова^[4][27]. Но, как бы то ни было, новые «Пять вечеров» идут на сцене театра уже 10 лет^[28].

«Пять вечеров» стали самой репертуарной пьесой Володина; многие сочинения драматурга с годами забылись — к «Пяти вечерам» режиссёры обращаются вновь и вновь. Только за последние пятнадцать лет пьеса ставилась в театрах Вологды, Новосибирска, Владивостока, Саратова, Новороссийска, в ряде петербургских и московских театров, в том числе в «Мастерской Петра Фоменко» в 2011 году^[29] и в 2013-м в «Ленкоме», где режиссёр Андрей Прикотенко дополнил володинский текст стихами Анны Ахматовой и Иосифа Бродского; политический подтекст, впервые наметившийся в спектакле Товстоногова, усилила музыка Дмитрия Шостаковича^[30]. Среди исполнителей роли Ильина — Александр Дедюшко и Евгений Сидихин (в антрепризной постановке Ольги Анохиной)^[27], Сергей Арцибашев, Андрей Соколов; Тамару на разных сценах играли Лариса Гузеева, Полина Агуреева, Олеся Железняк^[27][31][32].

• Владимиров С. В. А. М. Володин // Владимиров С. В. Драма. Режиссёр. Спектакль / Сост. Н. Б. Владимирова.. — Л.: Искусство, 1976. — С. 64—103.
• Смелянский А. М. Предлагаемые обстоятельства. Из жизни русского театра второй половины XX века. — М.: Артист. Режиссёр. Театр, 1999. — 351 с. — ISBN 5-87334-038-2.
• Старосельская Н. Д. Товстоногов. — М.: Молодая гвардия, 2004. — 408 с. — ISBN 5-235-02680-2.